Ему не показалось… Но то был не человек, а горилла. Животное медленно поднялось и заковыляло прочь. Когда горилла обернулась и в свете керосиновой лампы сверкнули ее маленькие глубоко посаженные глазки, Коун вздрогнул, у него появилось желание бежать подальше.
Буз прокричал горилле вслед. Коун поставил лампу, потом непроизвольно схватился за черенок лопаты, но тут же отдернул руку, как от горячего, и взял с полки апельсин.
Горилла направилась ко входу в пещеру. Буз отчаянно завизжал. Коун шепнул ему, чтобы сидел тихо. Горьковатый травяной запах наполнил пещеру.
Буз метнулся к полке, схватил кокосовый орех и швырнул в гориллу. Орех звонко отрикошетировал от черепа обезьяны, но она продолжала, не моргая, прямо смотреть на перепуганных обитателей пещеры.
— Сиди тихо, и горилла тебя не тронет. Но если ты сейчас же не прекратишь истерику, она сделает из тебя лепешку, — глухо проговорил Коун.
Буз громко выразил протест против такой тактики, но горилла, не обращая на него никакого внимания, пошла прочь, всем своим видом показывая, что ни до пещеры, ни до них ей нет никакого дела.
Коун подумал, что Божественный компьютер мог наделать немало ошибок и ему еще, возможно, предстоит встретиться с другими человекообразными различных пород.
* * *
Утром они опять увидали гориллу, сидящей под тенистой пальмой футах в пятидесяти от пещеры.
«Она ведет себя весьма миролюбиво», — подумал Коун и счел за лучшее сделать вид, что не замечает ее присутствия.
Это был лохматый, довольно некрасивый зверь с растрепанной иссиня-черной шевелюрой, с коричневыми лохмами по краям. Его ноздри поблескивали, как полированное черное дерево, а кроваво-красная пасть, когда он зевал, казалось, готова была проглотить холм вместе с пещерой и Коуном. Шерсть на плечах гориллы заметно просвечивала сединой. Она внушала страх, но, если присмотреться, была совсем не страшной. Она была огромным и, соответственно, сильным животным, но ее внимание к религиозной музыке и пению должно было свидетельствовать о мягком характере. Маленькие глазки были грустными и говорили о невеселом жизненном опыте. Скорее всего — след перенесенных ужасов Потопа. Бузу на этот счет еще здорово повезло. Коун посмотрел на зверя с сочувственным уважением.
Все утро горилла просидела на том же месте. Неужели она дожидалась возобновления концерта? Безусловно, одной ей было очень тоскливо. Коун попросил Буза не приставать к ней больше. В их маленьком и таком ненадежном мирке совсем неплохо, если появляется большой, сильный друг. Буз внимательно выслушал Коуна и кивнул в знак согласия, но стоило ему увидеть, что горилла сидит под его любимой акацией, как он тут же взорвался и швырнул в ее сторону сковороду, которая с грохотом покатилась по склону. Он произнес длинную, очевидно, одному ему понятную речь, в конце которой пролаял, как бабуин. Горилла не двинулась с места и продолжала печально смотреть в их сторону.
