Прошло еще несколько дней. Коун лежал под акацией, смотрел в небо и мечтал о том, чтобы выздороветь и снова жить. Кто-то появлялся, когда он забывался сном, и приносил фрукты, которые он постоянно находил возле себя красиво разложенными на цветущих ветках акации. Он заставлял себя грызть зубами какой-то горьковатый вязкий корень, чувствуя, что от этого ему становится легче. Он так похудел, что страшно было на себя смотреть. Легкий бриз оглаживал кожу, возвращая ощущение реальности, а когда он потрогал голову, то обнаружил, что на ней начинают отрастать волосы. Дождей, к счастью, в это время не было, только пару раз слегка моросило.
Каждый день появлялись свежие фрукты и корни маниоки. Если он просыпался до рассвета и лежал с открытыми глазами, чтобы увидеть своего благодетеля, то никто не приходил, и он оставался без своей порции, а если снова засыпал, то фрукты и кусок сахарного тростника оказывались на месте. Потом он целый день вспоминал и думал о том, кто приходил, мысленно благодарил его и мечтал с ним познакомиться.
Однажды утром, позавтракав фруктами, он почувствовал, что может подняться. Он с трудом встал и пошел к бассейну у водопада. Там он впервые после прибытия отпраздновал омовением начало жизни на острове, а теперь погрузился в воду, чтобы смыть с себя болезнь.
Потом, сидя на камне, он обсушился и надел шелковую рубашку доктора Бюндера, свои грубошерстные брюки и бело-голубые спортивные туфли. Возможно, Адам вполне удовлетворялся фиговым листком, но Коун любил изящную одежду.
Одевшись, он удобно уселся в кресло-качалку, но читать еще не мог: не было сил. Он закрыл глаза, надеясь заснуть, когда из кустов акации послышался шорох. На ветке сидел Буз и не обращал никакого внимания на своего бывшего друга и учителя. Буз сосредоточенно ел что-то похожее на сливу. У него на шее все еще болталась сделанная Бюндером повязка. Гибкими пальцами ноги он крепко обхватил ветку. Весьма внушительно для такого мальчишки выглядел свисающий ниже ветки пенис.
Заметив, что Коун смотрит на него, Буз взвизгнул и что-то быстро-быстро сердито затараторил кому-то пушистому, сидевшему под деревом. В нескольких словах Коун выразил радость по поводу возвращения шимпанзе и даже не упомянул о его странном внезапном исчезновении в первый день их прибытия на остров.
Он заметил, что лохматая шубка Буза была вся в клочьях и пятнах, а голова почти облысела. Он не был таким худым, как Коун, но видно было, что он тоже переболел.
