— Простите меня, пожалуйста, — сказал он, — я по-домашнему. Ничего?
— Очень хорошо, — пропела Сима, — чем проще, тем лучше… Садитесь, садитесь…
Выпивали, закусывали.
Свежих огурцов не хватило. Сима сварила картошку, почистила селедку. Сбегала еще за бутылкой водки, приготовила ее с эссенциями, жженым сахаром…
Поликарп Николаевич мне шепнул:
— Пусть захмелеет хорошенько, тогда и поговорим.
— Это не годится, надо говорить сейчас.
— Мужчины, некрасиво секретничать за общим столом. Сделайте, пожалуйста, вашу тайну всеобщим достоянием, — сказала Сима.
Я показал журнал, рассказал о своих намерениях.
— Выпьем еще по одной! — подгонял старый Поликарп. — Стол не терпит трезвых…
— Правильно! Долой производственные совещания! — шумела Маргарита.
— Долой! — поддержала ее Сима.
Они втроем выпили. Мы с Сергеем Сергеевичем не стали.
Он пожал плечами, улыбнулся и своим мягким тенорком сказал:
— Не пойму, зачем вы дразните свою судьбу? У меня такое впечатление, будто вы все делаете себе назло.
— Вы считаете, что операция сложная?
— Ух, какой горячий человек: сразу же и сердится! Не надо…
Он улыбнулся еще мягче.
— Во-первых, легкость операции — кажущаяся. Во-вторых… возможно, я ошибаюсь, но вот… я всех прошу… Безусловно и безусловно похвально ваше стремление дерзать, но мы работаем в примитивнейшей деревенской больнице. То, что в любой приличной больнице осуществимо легко и просто, в наших условиях даже думать об этом нечего… Ну честное слово, я вам не враг! Вы работаете врачом первый год, зачем же вам действительно дразнить судьбу? Поработайте годочек-другой, рука ваша со скальпелем воедино сольется — и мы вас в ординатуру, как спутник на орбиту, выведем. Экспериментируйте на благо людям! И мы гордиться вами будем… Разумеется, это мое личное мнение.
— Очень правильное мнение! — воскликнул Поликарп Николаевич. — Выпьем, други, выпьем, бэзглухи!
Он встал, высоко поднял рюмку. Глаза нехорошо блестели, будто ему больно было.
— А что скажет Серафима Андреевна? — Опросил Сергей Сергеевич.
— Н-не знаю. Папа ему тоже так говорит… Годика два — и к нему в ординатуру. Правда, Петя?
— Правда, — ответил я. — Значит, не разрешите мне сделать эту операцию?
Божедомов развел руками.
— Выпьем за бэзглухов! — не без насмешки, по-моему, предложил пьяненький Поликарп и сунул мне в руку рюмку.
Маргарита Тимофеевна в упор смотрела на меня. В ее глазах резвились злые чертенята.
— Замолчи, Поликарп! — скомандовала она и поднялась с рюмкой в руках.
