— Уи-уи-уиу, благословенный аул! Два ваших избранника на этом джегу стали пленниками джегуако.
— Кому дороги пленники наши, пусть не прячутся по закоулкам, руку правую пусть щедро протянут, не скупясь, дадут выкуп за пленников дорогих. Содержимое кармана дорого лишь для такого дня, как этот, — сегодня наш общий великий день, солнце свободы ярко нам светит, цена счастья, обретенного нами, сравниться может лишь с ценою жизни. В странах потусторонних, где баи еще тиранят народ, томятся в тюрьмах темных заступники народа. Добро, что полой водой потечет сегодня из щедрых рук аула в выкуп за наших пленников, мы намерены протянуть рукой братской тем узникам славным. Стариков и молодых, девиц и старух призываем в этом деле праведном всем сердцем участие принять!
Над джегу установилась торжественная тишина. Адыге привыкли к бедствиям и из тяжелой истории своего прошлого вынесли крепкий инстинкт взаимопомощи в беде. Слова джегуако как нельзя лучше увязали борьбу мирового пролетариата с их понятиями о тяжести борьбы с угнетателями. Они теперь не только понимали, но и ярко представляли себе, как там нуждаются в их помощи.
И вдруг враждебный голос нарушил торжественное безмолвие джегу.
— Что это вы над аулом вздумали насмехаться? Ну, старик — ладно, но неужто кроме девчонки, старшая сестра которой присутствует здесь, не найти в ауле достойных девиц? — прогорланил Хаджирет Шумытль.
Из небольшой компании, группировавшейся возле Хаджирета, послышались выкрики:
— Комсомольцы и джегуако сговорились и джегу превращают в балаган!
Комсомольцы начали отвечать на эти выкрики. Над джегу поднялся такой шум, что трудно уже было разобрать отдельные слова.
Мхамет стоял, стискивая рукоять кинжала, готовый ринуться туда, где его друзьям будет угрожать опасность.
Неподалеку от него спорили двое:
— Прошли те времена, когда вы могли покупать для своих девиц первенство на джегу!
— Нет, аул не допустит надругательства на собой!
— Кто это аул? Не вы ли? Сколько вас всего дворов?
— Ну вы скоро узнаете, чего хочет аул и что мы значим в ауле!
— Ну не-ет, довольно, теперь-то вы не пойдете против всего аула.
— Подумаешь, осчастливили аул: выбрали желторотую девчонку с головой, словно стручок красного перца!
— А разве ты не знаешь, что волки боятся красного цвета? Боязнь красного цвета издавна водится у вашей породы.
Спор все более раскалялся. Доготлуко, выйдя вперед, простер руку и, когда шум немного утих, спокойно и строго спросил, обращаясь к Хаджирету:
