Нафисет догадалась, что старик хочет как-нибудь отделаться от своей почетной обязанности. Желая раззадорить его и заставить показать себя, она начала кружиться вокруг него, все ускоряя темп танца. С нескрываемой, зазывающей улыбкой, с немой мольбой в глазах: «Ну, милый дедуся, ну же, раскачайся, я ведь знаю, как ты танцуешь!», — Нафисет, как игривая ласточка, чертила круги вокруг Халяхо. Тот улыбнулся, но не поддался уловке и все так же вяло семенил ногами.
Старики начали его подбадривать:
— Халяхо, Халяхо, девочка одолевает тебя! Если будешь так танцевать, мы не примем тебя в свою стариковскую среду!
Молодежь поощряла танцующих аплодисментами. Гармонист вышел на круг и начал безжалостно терзать гармонику. Нафисет, почувствовав поддержку присутствующих, прибавила жару. Халяхо заметно оживился. Ноги его начали выделывать неожиданные для его возраста выкрутасы, он как бы дразнил зрителей: если вы сумеете раззадорить меня, я могу показать вам еще кое-что поинтереснее!
Все объединились в восторженном порыве довести Халяхо до белого каления. Аплодисменты все усиливались, гармонист неистовствовал, джегуако метался по кругу и то и дело издавал боевой клич адыге:
— Уи-уи-уи-уиу! Мардж![42]
Халяхо хитровато улыбался, но еще не показывал всей силы. Но когда комсомольцы, заглушая шум толпы, начали палить в небо из револьверов, Халяхо корявым волчком понесся по кругу, выписывая ногами невероятные фигуры.
Исступленный восторг охватил всех присутствующих. Задние ряды напирали на передние, круг джегу стал тесным. Молодые, не отдавая себе отчета в том, что они делают, напирали на стариков. Те не замечали этого неуважения к старости. Казалось, само время остановилось — все мысли и все глаза были прикованы к фигуре Халяхо, который, как неуклюжий мохнатый медвежонок, неистово выплясывал в сизом пороховом дыму.
В момент наивысшего подъема, когда Халяхо и Нафисет сблизились в танце, джегуако вдруг остановил гармониста, стремглав подбежал к танцующим и, взяв их за руки, вывел на середину круга.
Зрители наконец опомнились. Напор разрядился, и люди, точно после игры в сафьян, стали оправлять на себе одежду. Всюду слышался смех и говор:
— Вот тебе и старик!
— Хоть и старик, а не пытайся состязаться с ним в танце!
— Да и девушка хитро станцевала, сумела все-таки раззадорить старика!
— На самом деле, какая чудесная девушка — эта младшая дочь Устаноковых!
Джегуако, не выпуская рук старика и девушки, обратился к присутствующим:
