31 декабря 1971 года консульский отдел иерусалимского МИДа выдал Иосифу Бродскому разрешение под № 22894/71 на въезд в Государство Израиль в качестве иммигранта.
Приглашающей стороной значился якобы дядя Иосифа некто Яаков Иври, проживающий на ул. Мордей Агетаот, 24, в городе Реховот, что в 20 километрах к юго-востоку от Тель-Авива (в конце 70-х по инициативе советского диссидента Эдуарда Кузнецова (1939 г.р.) практика фиктивных вызовов в Израиль была прекращена).
Время действия въездной визы в Государство Израиль было установлено с 29 мая по 28 августа 1972 года.
Выездная виза из СССР была заверена в УВД Леноблгорисполкома, дата выезда поставлена – до 5 июня 1972 года.
Можно утверждать, что столь молниеносное развитие событий (оформление документов Бродского на выезд заняло не более трех недель, хотя по установленной процедуре длилось от полугода до года) стало результатом взаимодействия родственных ведомств (советского и американского), как ни странно.
Разумеется, каждая из сторон решала свои задачи. Совпадение дня регистрации брака и вызова в ОВИР было, конечно, неслучайным. С одной стороны, было необходимо не допустить заключение брачного союза дочери высокопоставленного американского чиновника и советского поэта-диссидента. Особенно с учетом того, что фиктивный брак (а это, вне всякого сомнения, был фиктивный брак) в США был уголовно наказуемым преступлением. Иосиф этого не знал, в чем мы убедимся позже, на стыковке в международном аэропорту Вены.
С другой стороны, карта Бродского в СССР была отработана, и его надлежало немедленно выслать из страны на волне повышенного к нему интереса со стороны западной общественности (и спецслужб в том числе).
Поэт, эссеист Лев Владимирович Лосев (1937–2009) писал: «Почти герметическая закупоренность Советского Союза стала давать трещины в конце шестидесятых годов. Некоторому количеству граждан начали разрешать отъезд из СССР для воссоединения с родственниками за границей. Приблизительно по одной тысяче евреев выехали из СССР в Израиль в 1968, 1969 и 1970 годах. Эта цифра подскочила до тринадцати тысяч в 1971 году и перевалила за тридцать две тысячи в 1972-м. Советский Союз вступал в пору тяжелого экономического кризиса, который и привел к его развалу два десятилетия спустя. В начале семидесятых годов у правительства Брежнева не было другого выхода, кроме облегчения гонки вооружений и улучшения экономических отношений с Западом. Советские стратегические ракеты и советские граждане, желающие эмигрировать, были фишками в этой геополитической игре. Резкий скачок в числе разрешений на выезд весной 1972 года объясняется просто – в Москве ожидали приезда президента США Ричарда Никсона. Америка с ее сильным еврейским лобби всегда настаивала на облегчении условий эмиграции из Советского Союза, и вот Никсону выдавался аванс за будущие поставки зерна и политику “детанта”… У Бродского к этому времени имелся “вызов” – официально заверенное израильскими властями письмо от фиктивного родственника в Израиле с приглашением поселиться на земле предков. Многие советские граждане еврейского или полуеврейского происхождения обзавелись тогда с помощью знакомых иностранцев такими “вызовами” – на всякий случай. Бывало, “вызовы” приходили и безо всякой инициативы приглашаемого. Кажется, именно так было и с приглашением, полученным Бродским… Во всяком случае, воспользоваться этим приглашением он не собирался. В тот момент он все еще полагал, что обстоятельства переменятся и ему начнут позволять поездки за границу, как позволяли иногда не только писателям с особым официальным статусом – Аксенову, Вознесенскому, Евтушенко, – но даже и тем, кто, как ему казалось, не слишком отличался от него в глазах властей: ленинградскому поэту-авангардисту Виктору Сосноре, например».
