Мы не можем сейчас с уверенностью говорить о том, что эта встреча была случайной или неслучайной. Однако, по словам Кэрол Аншютц (прозвучавшим сорок лет спустя), события развивались по вполне внятной и читаемой схеме.
«Он очень хотел уехать за границу, жениться на иностранке. Таким образом, он надеялся вернуться в Россию, возвращаться, когда он хотел. Мне предстояло сделать этот проект возможным. Во всяком случае мы влюбились, и он предложить жениться на мне. Я ответила “да”.
Эта информация, что и понятно, стала немедленно известна как американской стороне (если не была ею сгенерирована), так и советской.
Кэрол Аншютц: «Американский консул в Москве, когда я к нему пришла, сказал: “русские очень этноцентричны, и этот брак кончится плохо; я не советую вам это делать”.
Но молодые люди были так увлечены друг другом и этой затеей, что, разумеется, не прислушались к словам профессионала.
Регистрация брака была назначена на 10 мая 1972 года.
Однако накануне этого события в квартире Бродских на Пестеля раздался телефонный звонок. Звонили из ОВИРа и в обязательном порядке приглашали Иосифа явиться в Отдел виз и регистраций.
Иосиф Бродский: «Я знал, что из ОВИРа гражданам просто так не звонят, и даже подумал, не оставил ли мне наследство какой-нибудь заграничный родственник. Я сказал, что освобожусь довольно поздно, часов в семь вечера, а они: пожалуйста, можно и в семь, будем ждать. Принял меня в ОВИРе полковник и любезно спросил, что у меня слышно. Все в порядке, отвечаю. Он говорит: вы получили приглашение в Израиль. Да, говорю, получил; не только в Израиль, но и в Италию, Англию, Чехословакию. А почему бы вам не воспользоваться приглашением в Израиль, спрашивает полковник. Может, вы думали, что мы вас не пустим? Ну, думал, отвечаю, но не это главное. А что? – спрашивает полковник. Я не знаю, что стал бы там делать, отвечаю. И тут тон разговора меняется. С любезного полицейского “вы” он переходит на “ты”. Вот что я тебе скажу, Бродский. Ты сейчас заполнишь этот формуляр, напишешь заявление, а мы примем решение. А если я откажусь? – спрашиваю. Полковник на это: тогда для тебя наступят горячие денечки. Я три раза сидел в тюрьме. Два раза в психушке… и всем, чему можно было научиться в этих университетах, овладел сполна. Хорошо, говорю. Где эти бумаги?… это было в пятницу вечером. В понедельник снова звонок: прошу зайти и сдать паспорт. Потом началась торговля – когда выезд. Я не хотел ехать сразу же. А они на это: у тебя ведь нет уже паспорта».
