— Не тычь мне командёрами. Все они на одну колодку. Докомандовались… Сколько твоих друзьяков укрылось, как ты говоришь, дерновым одеяльцем? То-то! Два года громим врага от границы до Волги своими боками, а сколько еще будем громить — сам бог, пожалуй, не знает…
Лицо Чуркина медленно и густо багровело.
— Замолчь, дурья твоя голова. Ну! — глухо и гневно прикрикнул он, настороженно оглядываясь по сторонам. — Ежели мозги набекрень, то язык вовремя прикусывай. Ох, Костька, Костька, пора бы тебе знать: бодлива корова завсегда комола живет.
— Что еще за комола?
— Без рогов, значит. И ты догавкаешься — отобьют.
— Это мне-то?
— А кому ж? Атаманом тебя сосунки величают, ты и нос задрал, а по-моему, в твоем атаманстве никаких достоинств, окромя дури.
Конца этой перебранки Сергей не дождался — вызвали к командиру взвода. Шел и недоумевал: отчего Чуркин так испугался и разгневался, ведь и Костя, кажется, рассуждает верно.
В землянке Тюрина пахло душистым мылом и одеколоном. Сам он — нарядный, собранный и красивый — сидел за столом, шлифовал ногти напильничком из перочинного ножа.
— Приземляйтесь, Кравцов. Ночка была трудная, правда? Устали?
Ночка была, действительно, трудная: до зари возили снаряды на батарейный склад боеприпасов. До сих пор ныли поясница и плечи, но Сергей ответил подчеркнуто бодро:
— Переживем!
— Молодец! Курите? Берите папиросу. Берите, берите! Итак, вы мне нужны, Кравцов. Биографией интересоваться не буду, я о вас знаю все. Да, да, основное — все, даже то, что вы вступили в комсомол накануне вторжения фашистов на Дон, следовательно — сознательно рисковали. Но — к делу! Враги, отступая, оставляют агентуру. Если удается пройти через фильтры, агенты стремятся влезть всюду, в том числе и в армию. Вы можете категорично заявить, что их нет среди нас, вот здесь, на батарее? Говорите сразу — можете?
— Н-не знаю. Не думал об этом…
— И я не знаю. А ведь не исключено. Такие субчики бдительны, осторожны. Их очень и очень сложно распознать. Но рано или поздно они начинают делать свое черное дело. В одном месте стремятся подбить людей на недовольство, в другом — совершают прямой диверсионный акт…
«Суржиков… Постоянно чем-то недоволен. А если он и есть замаскированный агент?»
— Командование без опоры на лучших товарищей, преданных, как говорится, до мозга костей, опе-ра-тив-но сделать что-либо почти бессильно. Мы, к примеру, я и командир батареи, несколько оторваны от личного состава, а вы постоянно в гуще, вам и карты в руки…
