— Ты что? Хватятся же! — сорванным голосом от вытья сказал Эре.
— Нет. Пошел в горы и пропал. Поможешь оттащить его подальше, — велела Люта. — Не сейчас, завтрашней ночью. Не успеет протухнуть на холоде-то. Да его и тухлого сожрут… А теперь пойдем домой. Тебя надо отмыть, а то кто другой, может, на тухлого польстится, а я нет!
— Ты…
— Волчицей я краше, а так… Не нравлюсь — скажи, пойму. Лицо у меня… — Люта невольно коснулась шрама. — Говорить красиво не умею. Стреляю разве что метко.
— Да я не о том! Чтобы меня девушка выбрала… — Эре улыбнулся, — это Луна должна на землю упасть.
— Тогда мы оборачиваться не сможем. Или вообще все умрем. И я уже тебя выбрала, забыл, что ли?
— Думал, померещилось…
Они умолкли.
— Я все равно буду оборачиваться на полную луну, — сказала наконец Люта. — Но зато теперь смогу превращаться в любое другое время. Как удобно охотиться!
— А я могу быть человеком… — прошептал Эре и улыбнулся. — И в охоте я тебе всегда помогу. Будешь загонять, а я стрелять. Или наоборот, как захочешь.
— Так… останешься? — тихо спросила Люта.
Он кивнул.
— А брату мстить станешь?
Эре долго молчал, потом покачал лохматой головой.
— Не смогу. Я, пока прятался, узнал — всех сестренок он уже сговорил. За хороших людей, за тех, за кого бы я сам ручался. А он или не он приказал убить родителей…
Эре снова умолк.
— Да, я хотел бы узнать, — сказал он наконец. — Но пока Ири будет хорошим князем. Лучше меня. Сама понимаешь, князь-оборотень — это…
Он снова помотал головой и спрятал лицо в ладонях.
Люди такие странные, подумала Люта, даже она не прячет свой шрам, а у Эре лицо чистое! То есть грязное, но без отметин!
— Ири мог убить отца, чтобы занять его место, хотя зачем? Он и так бы его занял… Побыстрее разве что? — сказал он наконец. — Но маму он бы не тронул. Никогда. Он бы скорее ее спас, чем сестер.
Помолчав, он добавил:
— Может, я чего-то не знаю о родных. Может, у Ири были свои планы. Спросить бы, но…
— Тебя все равно не подпустят к брату, — сказала Люта. — Пойдем в дом, воды согрею, пока печка не остыла, а то ты хуже поросенка!
Отмытый Эре оказался белокожим, почти как сама Люта, а патлы его пришлось обрезать — расчесать не вышло. Хорошо, отцовской одежды хватило…
— Ты спи, — сказала Люта, силком впихнув в Эре кашу с мясом и потрепав его по плечу. — Лежи и спи. Под метель спать хорошо.
— А ты?
— У меня еще дел… — она кивнула на таз с посудой, на печку. — Об этом не думай. Управлюсь, давно одна живу. Ну, когда окрепнешь, тогда с дровами поможешь, а пока и так тепло, да?
