С волками жить... - Кира Алиевна Измайлова

Ночь выдалась темная — одни тучи на небе, того и гляди, хлынет… Может, оно и к лучшему, следов не сыскать. Ни его, ни…

Старый Тан, наверно, и самому себе не признался бы, что боится найти его следы. Боится, но непременно найдет, потому что поклялся. А если не попадется он, сгодится кто угодно. Их много в округе — вчера завывали на все голоса, будто готовились к развлечению. Он им устроит… развлечение.

Хорошо смазанная двустволка клацнула стволами почти неслышно. Лишь бы патронов хватило. И…

Тан повернулся к двери.

— Ты как, Люта? — тихо спросил он, хотя и так видел, что девочку лихорадит.

— Ну… как всегда. В черную луну хуже, — она попыталась улыбнуться. — А уж в белую — хоть прячься…

Черной луной Люта называла затмение, неважно, полное или частичное. Белой луной — те дни, когда полная луна казалась больше обычной, нависала над домами и касалась макушек вековых сосен в лесу. Правда, в ее жизни это случалось всего раз или два, но она запомнила. Она была очень умной, его Люта.

Тан вздрогнул от металлического звука: это Люта застегивала широкий ошейник красной кожи — на тонкой девичьей шее он болтался свободно, как диковинное украшение. Очень яркий, такой, чтобы издали было заметно.

— Я пойду, папа? — тихо спросила она. — Скоро уже.

— Иди. Постарайся поспать, утром рано выйдем. Его видели совсем неподалеку…

Тан и не заметил, как она выскользнула за дверь, так увлекся самодельными картами. Что ему городские, на своих-то отмечен каждый овраг, видно, куда какой зверь подался… А кто возьмет их без спроса — ничего не разберет, потому что обозначения у Тана тоже свои, понятные ему одному и дочери.

Люта же в своей комнатке поскорее стащила платье и нижнее белье: все эти тряпки будто жгли кожу — было верный признак, что уже вот-вот начнется… Тянуло броситься в воду или хотя бы в мокрую от росы траву, но какое там! Можно вылить на себя ведро воды — вон оно, в углу, — только тогда нечего будет пить, а утром жажда мучит такая, что хочется весь колодец выхлебать! Но нельзя. Отец только к вечеру рискнет открыть дверь, чтобы принести ей еды и еще воды…

«Терпение, — повторила она про себя и обтерла тело влажной тряпкой. Хоть что-то. — В нашем деле важнее всего терпение. Выдержка. Я никогда не стану настоящим охотником, если не смогу вылежать в засаде много часов, чтобы убить… особенного зверя».

— Ну, пойдем, что ли, — пробормотал Тан. — Где-то рядом эта дрянь бродит. Видели не так давно — похоже, логово-то у него в этих краях, я как чуял… И я не я буду, если не прибью его! Поможешь ведь? За мамку свою?