— А ты ей сказала, с кем пошла?
— Нет.
— Почему?
— Потому. Это первый раз, когда я не передаю ей наши разговоры с тобой. У нас с тобой другое. Да?
— Инте-ре-есны твои похождения. Давай!
— Вот ты смешной. Когда его выписали, он стал ходить к нам каждый день, умолять, чтобы я вышла только на минуту. А я пряталась. Честное слово, ты веришь? Мне ни к чему было встречаться. Мама выходила: «Ее нет дома». Он часто караулил меня, и однажды я его прогнала. Я знаю, что это плохо, но я ничего не могла поделать с собой.
— Ах ты! Ах ты мартышка.
— А ты мартын! Ха-ха! — прижалась она и поцеловала его коротко.
— Слушаю!
— А второй случай…
— Их много будет?
— Все.
— Прошу.
— Я попала в больницу с аппендицитом. Оперировал меня молодой хирург. Я собрала все силенки и не пикнула. Он красивый, двадцать четыре года, часто навещал меня, садился возле и расспрашивал. Я сначала не понимала. Вышла, он домой приходил. Мне стало смешно, что я ему нравлюсь. Мама не знала, куда его посадить, души в нем не чаяла. Я его называла по имени-отчеству, он обижался. А я не могла! Он был такой большой, взрослый, на целых шесть лет старше меня! Интересный, умный, ничего не скажешь, иногда даже мне казалось, что я заворожена им. Он взял однажды мою руку (сидел у постели, опять ангина мучила) и сказал: «Наташа, выходи за меня замуж». Я хохотала бешено: «Что вы! Что вы! — по имени его, отчеству. — Уходите, я слышать об этом не хочу». Обидела ни за что, он, бедный, растерялся и долго не понимал, что я серьезно отказываю. Ну не дура? Я иногда болтаю, и только дома лягу, вспомню и пойму, какая глупая и грубиянка. Я не представляю, как это я выйду замуж, у меня будут дети… Ведь будут?
— Будут! — сказал Егорка и обнял ее.
— А тебя я не прогоню. Скажи, что ты обо мне думаешь?
— Ты ребенок.
— А ты? Ты мужчина, да? Ой, не могу! Егорка мужчина. На, съешь, мужчина, шоколадку.
— Губы — ну!
— Не умею, — захныкала она. — Я научусь.
«Я уезжаю», — подумал Егорка.
Они встали, спустились вниз, ближе к берегу. На снегу чернело бревнышко, они умостились на нем, а Наташа раскрыла книгу, которую Егорка таскал с собой всюду.
— Почитай мне что-нибудь…
— Плохо видно.
— Почитай!
Егорка повернулся и поцеловал ее, и долго-долго они сидели, целуясь то страстно, то замедленно.
— Мне хорошо-хорошо… — сказала Наташа. — Я боюсь, мы сегодня поругаемся.
«А я завтра уезжаю… — думал Егорка. — Сказать надо…» И медлил, читал ей стихи и прочел, между прочим, такое:
