И в самом деле, по ней скакал Габо в сторону Телави. Это видели все, кто сбежался на пожар. А Цуг не унимался:
— Оставил нас без скота! Теперь, если мы его не опередим, он оставит нас без председателя. Он вчера грозил Арчилу сжечь колхоз дотла, я собственными ушами это слышал!
Подошел Лекса.
— Это ему ничего не стоит! Прошлый раз он в конторе чуть не убил председателя.
Ему поддакнул Хута:
— И убил бы, если б не Хыбы и Лекса. Говорят, еле отбили Арчила. А сейчас он в Телави поскакал… Сначала поджег хлев, а теперь поскакал в Телави следом за Арчилом!
— Чего же мы ждем?! — крикнул Лекса. — Мало ему жарить заживо наш скот! Он убьет нашего председателя!
Забыли о горящем хлеве, о скоте. Аул всполошился, как муравейник. Люди бросились догонять Габо.
Цуг и Лекса бежали впереди всех. Цуг размахивал руками:
— Я давно чуял, не видать нам благополучия при Скуластом!
Сзади доносились причитания матери Арчила, Марико:
— Не залили б мой очаг водой! Не погас бы он…
Миновали грузинские селения Ходашены, Ацкури. Дошли до Икалто. Впереди была длинная безлюдная дорога по степи. И вдруг все увидели коня Арчила — Дзерана. Он скакал им навстречу, весь в белой пене, со сбившимся на бок седлом.
— Люди, я же вам говорил! — Цуг тяжело дышал. — Скажите, где наш председатель?
Дзеран, тяжело хрипя, остановился поодаль. Он не заржал, а заплакал, и все почувствовали, что с его хозяином что-то случилось…
Их нашли между Икалто и Руиспири, на дороге. Один лежал навзничь в дымящейся еще луже крови. Другой, держа винтовку в руках, сидел у его изголовья. Сидел и плакал.
Габо оплакивал своего друга, Дзеран оплакивал своего хозяина…
Люди в молчании смотрели на живого и мертвого. Габо сидел, не поднимая головы. Дзеран жалобным ржанием оглашал округу. Слезы, стекавшие по лиловому, заросшему щетиной лицу Габо, падали на грудь Арчила. Габо никого не замечал.
Иногда небо мрачнеет так, что думаешь: вот-вот посыплется град и разнесет все живое на земле. Умолкнет природа, онемеют птицы, и не услышишь даже шепота ветра. Потом вдруг грянет гром.
Слово Цуга было первым громом.
— Я же говорил вам, что он убьет его!
Габо встал, опираясь на ствол винтовки, и поднял руки к небу.
— Это я, господи, стою перед тобою! Да не будет мне прощения!
— Получается, что Цуг говорил правду? — остановил я дядю Иорама. — Неужели мой отец убил своего друга?
Иорам махнул рукой:
— Погоди, не спеши! Люди оплакивали председателя, а я, вырвав у Габо винтовку, убежал прочь. Я знал, что он всегда хранил свое оружие в чистоте. Я проверил ствол винтовки и… — Иорам запнулся. — Ствол был чист… Ствол блестел, как прежде… Обойма тоже была полная — пять патронов.
