Неожиданно за спиной у него появилась Ютка. Как они ни топили, девушка всегда мерзла. Вот и сейчас она, стараясь согреть руки, по-кошачьи втянула их в рукава куртки.
— А вы что, занимаетесь? — спросила она.
Золтана поразил исходящий от девушки аромат: странная смесь запахов одеколона, кухни и мыла. Его охватило ощущение непонятного счастья, и он моментально нашел причину своего волнения — сознание, что Ютка рядом, в одной с ним квартире, что он может ее увидеть, назвать, столкнуться с ней в дверях, коснуться ее рукой.
Девушка, слегка поводя плечами, разглядывала носок своего ботинка.
— Хорошо вам… Мне так хотелось учиться, стать врачом, я уже в пять лет только и воображала, как я буду лечить людей…
Пальцы у Золтана были все в чернилах. Он почесал лоб, оставив на нем чернильное пятно.
— А почему вы не поступили в университет?
— Не приняли… Никогда не забуду, как я с отказом в руках стояла на площади Кальвина и во весь голос ревела, а прохожие испуганно заглядывали мне в лицо… — На середине фразы Ютка вдруг остановилась: говорить это, видимо, не следовало. Она испугалась своей болтливости — раньше такого с ней не случалось. Она через плечо юноши заглянула на стол и попыталась быстро сменить тему разговора. — Неужели так много бумаги надо для того, чем вы занимаетесь? Учителем хотите быть, да?
Золтан инстинктивно склонился к столу, как бы стараясь прикрыть собственным телом свои записи, но тут же отодвинул всю груду бумаги в сторону.
— Нет, педагога из меня не получится.
— А когда университет окончите, будете ученым?
— Если это вообще можно назвать наукой… — Он вдруг обрадовался, что у него появился предлог прервать занятия, и стал складывать свои записи в специально для этого приготовленный черный ящик. — В одном романе кто-то сказал: «Я философ, доктор ненужных наук…»
На лбу у Ютки прорезалась небольшая складка. Девушка задумалась.
— Вы шутите! Вы бросили бы заниматься, если бы считали, что это никому не нужно.
— А кому нужно, чтобы я четыре года делал выписки на тему о состоянии языка в эпоху реформы? Мир от этого нисколько не изменится. На соседнем факультете в университете есть один исследователь — настоящий гений, свободно читает на двадцати языках. А знаете, чем он занимается? Седьмой год пишет работу: «Происхождение некоторых болгаро-турецких приставок».
— Зачем же он это делает?
Золтан пожал плечами:
— Хочешь жить, плыви!..
— Что это значит?
— Лозунг гуманистов… Хочешь жить, надо плыть…
