Потом Сева уехал в Москву, а Клевцовы переехали в город, где Алексей Алексеевич получил большую должность.
И вот снова Люба… Нина Антоновна понимала, что та знает о ее отношении к ней и, может быть, не любит ее, но из-за самолюбия будет добиваться своего.
Алексей Алексеевич сидел за столом, подперев рукой щеку, и смотрел на жену.
— Но ты же сама говорила в прошлом году, что, встретив Любу, не узнала ее, что она стала другой: красивой, какой-то такой… ну, ты тогда очень хорошо назвала.
— Не об этом речь, Алеша. Она, конечно, изменилась…
— А если они любят друг друга?
Нина Антоновна даже встала со стула и посмотрела на мужа так, словно он произнес что-то страшное.
— Этого, думаю, никогда не будет… Не будет, — полушепотом, но решительно произнесла она и отвернулась. Помолчав, снова заговорила: — Семья должна не просто увеличиваться, но и обогащаться качественно, приносить радость…
— У тебя тут целая философия, — покачал он головой.
— Это здравый смысл, Алеша. Мы приобретем родню, которая не будет доставлять нам радости.
— Но с этой твоей теорией и я не был подходящ для тебя: моя мать всю жизнь была уборщицей в школе. А ты всегда называла ее женщиной редкостной мудрости.
— Это… это другое. Не об этом речь…
Такой разговор о сыне происходил у них не впервые. Клевцова беспокоило, что она в каждом маломальском успехе сына видела проявление чуть ли не гения и это мешало ей реально оценивать его поступки и возможности.
На следующий день Алексей Алексеевич рано ушел на работу, чтобы просмотреть почту. Вскоре появился и Сева, пришедший вчера поздно. Он стоял в дверях кухни без рубахи, в новых джинсах, босиком, высокий, загорелый, с копной густых темно-русых волос. Усы и курчавая бородка, обрамлявшие полное лицо, шли ему.
Нина Антоновна повернулась к сыну и, держа на весу мокрые руки, подошла к нему и поцеловала в щеку.
— Ты хочешь мне помочь? — спросила она.
Сева пожал плечами и не выразил прежней готовности. Это не только насторожило, но и обидело мать.
Во время завтрака она, улучив момент, с напускной беспечностью спросила сына:
— Да, Сева, а что у тебя за отношения с Любой?
Сева, наклонив набок голову, щурясь и улыбаясь, посмотрел на мать, разгадав ее хитрость. Он был очень похож в этот момент на отца. Он и смеялся всегда, как отец — искренне, раскатисто.
Еще в прошлом году, в самом конце лета, Сева ездил на Комариное болото с этюдником и заехал в комбинатский поселок. Там неожиданно он встретил Любу. Она была в отпуске и готовилась к выпускным экзаменам в заочном текстильном институте, но с удовольствием пошла вместе с ним.
