Нина Антоновна жалела эту семью, всегда отдавала Анне Ивановне что-нибудь из поношенной, но еще крепкой одежды, и та переделывала ее для ребят.
Частенько заходила к Клевцовым и Люба, всегда находя предлог: то за учебником, то с трудной задачей. Ей нравилось бывать в их квартире. Она завидовала всем Клевцовым, любила их. Снисходительно-ласковый тон и слова Нины Антоновны: «Ах, Любочка пожаловала к нам» принимала с детской искренностью и испытывала радость, что эта красивая женщина так ласкова, так рада ей. А когда Нина Антоновна, примеряя ей какое-нибудь свое платье, которое она отдавала им на перешивку, приговаривала: «Ты же ведь как Золушка будешь», Люба верила каждому ее слову, растягивала в улыбке большой щербатый рот и шмыгала от восторга носом.
Сева всегда охотно с нею занимался, иногда играл при ней на пианино, и Люба замирала от счастья, боясь пошевелиться.
— Боже мой, до чего же некрасивая эта Любка, рот да кости. Это же несчастье для девчонки, — говорила Нина Антоновна, как только Люба уходила от них. — А Сева у нас добрый, душа у него чуткая.
После седьмого класса Люба поступила в швейный техникум. Хотя она осталась такой же худой, черты ее лица стали приобретать миловидную мягкость. Люба стала тихой, застенчивой и совсем перестала приходить к Клевцовым.
Однажды, когда Сева учился в десятом классе, Нина Антоновна случайно увидала его вдвоем с Любой и не придала этому никакого значения. А потом еще раз и еще, и сердце ее насторожилось: по их поведению, по другим признакам она поняла, что у них какие-то взаимные интересы, а может быть, и чувства. Дома она со всей прямотой и резкостью сказала об этом сыну, и тот растерялся, покраснел до ушей, стал оправдываться. Сева любил мать, считался с ней и побаивался ее.
А когда вскоре Нина Антоновна только чуть-чуть кивнула головой на Любино «Здрасьте, Нина Антоновна» и прошла мимо, ни о чем не спросив ее, Любе стало больно и обидно. Вначале она ощутила чувство стыда и, вроде, даже вины перед этой доброй и хорошей женщиной, а затем это чувство само собой переросло в робкую обиду и неприязнь к ней. С этих пор Люба стала избегать даже случайных встреч с Ниной Антоновной.
Но самую большую и горькую обиду Люба испытала, когда увидела, что Сева после этого стал сторониться ее. Она любила его и не просто мечтала о нем, но искала встреч, поджидала его у школы, передавала с подругами ему записочки. И чем настойчивее она это делала, тем упорнее Сева уклонялся или отделывался всякими отговорками.
