Немецкие автоматчики вели вдоль полотна нашего командира. Он передвигался с трудом, припадая на ногу. Его толкали в спину стволами автоматов. Фуражки на нем не было. Седые волосы его развевались на ветру. Нина на минуту забыла о себе, о своем страхе, хотела крикнуть командиру: «Сюда беги! Прыгай ко мне!» Хотела крикнуть, позвать, но рот не раскрывался.
Когда состав поравнялся с немцами, они остановились и принялись строчить из автоматов по вагонам. «Что же они делают? Зачем стреляют? — возмутилось все в Нине. — Ведь там раненые! Ведь они могут поубивать их!» Она словно не понимала, что немцы затем и стреляют, чтобы перебить раненых.
Один из фрицев, очкастый, долговязый, увидел ее, осклабился, закричал что-то, тыча пальцем в ее сторону. Второй вскинул автомат. Выстрелил он или нет, Нина не поняла: пули до нее не дошли.
На нее снова нахлынул страх: «Если попадут в меня, ранят, только бы сознания не потерять, не свалиться!» Она крепче вцепилась в поручни. Твердила одно и то же, приказывала себе: «Смотри не отпускайся! Смотри не падай!»
Остались позади пригороды, замелькали кусты, перелески.
Нина облегченно вздохнула: кажется, все кончилось хорошо, эшелон благополучно ушел из осажденного города.
«Стучаться надо, чтобы открыли, — подумала она. — Надо скорее в свой вагон бежать! Как там мои-то, целы ли?»
Она уже занесла руку, чтобы постучать, — и в это время, заглушая грохот поезда, взвыли над головой моторы самолетов.
Она опасливо подняла глаза к небу. Три «юнкерса» с ревом пронеслись, обгоняя состав, поливая его свинцом из пулеметов. Развернулись — и пошли навстречу. Нина видела, как бомбы отделились от плоскостей и черными каплями устремились к земле. Она присела, согнувшись, съежилась вся, — сжалась в комочек и закрыла глаза.
Взрывы ударили по другую, противоположную от нее сторону полотна. Вагон подбросило, качнуло. Ведра с кашей и хлебом сорвались с подножки. Нина охнула, приподнялась растерянно, вытянулась, глядя назад, где валялись буханки и белело пятно выплеснувшейся на землю каши.
Опять прогремело над головой, и снова рвануло, — уже в голове состава. Вагоны задергались судорожно, замедляя бег. Остановились. Покатились назад. Встали. Вперед двинулись, — все быстрее, быстрее! Эшелон набрал предельную скорость. «Юнкерсы» заметались над ускользающим поездом. Они обгоняли состав, висели над ним, заходили с хвоста, с головы. Бомбили. Стреляли.
Эшелон уходил! Уходил невредимым!
