Сквозь корявые ветки вереска Юлька близко увидел девушку. Она шла, мягко ступая босыми ногами, чуть наклонив голову; коса — черная, толстая, покоилась на груди. Приоткрытый рот резко очерчивался сочными губами. Юльку охватило волнение; он закрыл глаза, и на какой-то миг воображение вырисовало картину предстоящего: Анфиска бьется в его руках, а Кирька лезет целоваться…
Юлька резко выпрямился.
— И-и-и!.. — взвизгнула Анфиска и присела от неожиданности. — Ты чего?
— Я ничего…
Юлька нервно дернул плечом. И видя, что Анфиска продолжает стоять, зашептал громким, свистящим шепотом, облизывая сухие губы:
— Беги скорее… Беги! — и пошел на девушку с растопыренными руками, чтобы видел Кирилл, будто пытается ловить. В глазах Анфиски мелькнул испуг, и она, круто повернувшись, побежала.
Остановившись, Юлька так и стоял с растопыренными руками и шептал:
— Беги, беги…
— Балда! — сильный удар в ухо свалил Юльку наземь.
Он лежал, неловко подвернув под себя левую руку, и глядел в серую землю; он знал: если встать, значит, еще раз придется слететь с ног. А Кирилл стоял над ним и чертыхался:
— Нашел же я кого в помощники взять… Слюнтяя!..
Но через неделю Кирилл утащил у отца бутылку браги и пришел «на мировую» к Юльке. Выпили, и Юлька расплакался, поклялся «в верной верности».
И все же часто при виде Анфиски у Юльки возникало чувство, какое его охватило в вересниках. Но нечего было и думать, чтобы поговорить с Анфиской, побыть наедине. И он злился на Балыбина, на себя, на свою судьбу. А тут еще Ефим появился. Юлька всем нутром почувствовал, что Ефим на своем тракторе такую борозду пропахал между ним и Анфиской, что и с разбегу не перепрыгнешь. Но в сознании теплилась какая-то надежда, и он мучительно искал возможности, лишь бы Анфиска удостоила его хоть взглядом, хоть словом. Однажды он даже пошел с комсомольцами работать на строительстве фермы, усердно подавал доски на крышу, таскал кирпичи в котлянку, месил ногами глину. Но через несколько дней отыскал его Балыбин.
— Ты, паря, забываешь, с кем дружбу ведешь? Али богатым стал?..
Кирилл не зря намекнул на богатство. Еще прошлой весной дозарезу захотелось иметь Юльке такие же сапоги, как у Кирилла. Да где там, с отцом он даже говорить об этом боялся. А Кирилл, покумекав, принес из дома несколько поношенные:
— На мои. Для друга ничего не жалко. Даст бог, рассчитаемся…
Несказанно обрадованный, Юлька на вечеринку пошел в начищенных до блеска сапогах. А теперь, видишь ты, как дело обернулось.
