— А как же его первый сын?
— Не знаю.
— А миссис Харди?
— Нет, — Морин энергично покачала головой, — ей он не оставил ни гроша. Видно, очень крепко они поругались. Хотя что-то завещано Марианне, я не знаю сколько. Правда, это неважно, до совершеннолетия ей еще далеко.
— Но зачем этому Алану приезжать сюда? Ирландка пожала плечами:
— Вроде бы улаживать какие-то отцовские дела… Сколько здесь стоят сдобные лепешки? О господи, я оставила кошелек в сумке! Не могла бы ты одолжить мне пару шиллингов?
— Конечно. Держи. Я не понимаю только одного: почему ты принимаешь его приезд так близко к сердцу? Думаю, если он такой богатый, то привезет с собой лакея или наймет здесь, в Лондоне… Так что работы у тебя вряд ли прибавится.
— Нет, ты не понимаешь. Американцы — они чихать хотели на неравенство, предрассудки и прочую ерунду. Говорят, — продолжала Морин, обожавшая сплетни, — что вторая жена мистера Гордона — дочь богача, который сам сколотил свое состояние.
Сам! А был чуть ли не разносчиком газет.
— И что? — Кэти изо всех сил старалась не рассмеяться.
— Как это — что? А вдруг… вдруг он влюбится в меня!.. А то вокруг Шона Райана вертится слишком много девушек… — закончила ирландка неожиданно грустно.
Они вышли из кафе и медленно пошли по направлению к Лестер-сквер.
— А как ты устроилась в Ламбете? — спросила Морин. — Энн Фитцпатрик говорила, что ты хорошо справляешься.
— Стараюсь, — вздохнула Кэти — Знаешь, выпускники колледжа должны проходить трехлетнюю врачебную практику… Наверное, стоит смотреть на эту больницу именно так, но… очень уж это тяжело. Я не знаю, как люди живут в этих трущобах, я все время думаю, сколько же они пережили… Эта истерзанная женщина, которую избил муж…
— Да, Энн рассказывала. Но, говорят, бывает и хуже. Нора Элспет, мамина сестра, работает в Ливерпуле, в тамошней больнице. От ее писем просто мороз идет по коже.
Они дошли до дома миссис Харди — маленького, тихого, спрятавшегося в нежной зелени сада. Выходной Морин закончился, пора было прощаться — до следующей недели.
— Нет, ты обязательно должна сходить на вечеринку, — говорила она Кэти. — Постой! А два шиллинга?
— Не переживай, отдашь в следующий раз…
— Нет, — решительно возразила ирландка. — Что же, у меня целых семь дней душа будет не на месте? Зайдем на минутку.
Кэти не хотелось идти с Морин. Она уже наслушалась историй о «невыносимой старой леди» и вовсе не хотела с ней встречаться.
— Пойдем. Хозяйка все равно ушла.
