Дикая кровь | страница 62



Не сняв сдвинутого на брови пушистого лисьего малахая, Курта шустро покатился по избе и безо всякого приглашения сел на лавку в переднем углу. Оглядел закопченные стены и криво усмехнулся:

— К чему киргизу деревянная русская юрта? Разве он может кочевать с нею?

Услышав эти обидные слова, Верещага завозился, недовольно засопел, завздыхал на лежанке. А Курта с вкрадчивостью лукавого змея-искусителя медово продолжал свое, не сводя с Ивашки налитого кровью глаза:

— Возьми хорошую, белую, из кошмы юрту. Однако зачем платить деньги? Я дам тебе юрту.

— Безденежно? — удивился и насторожился Ивашко.

Неожиданное предложение Курты озадачило киргиза, навело его на тревожные мысли. Уж не появившиеся ли под городом сородичи хотят задешево купить Ивашку — за кошму и палки? И если так, то что они потребуют от него взамен? Надеются, что Ивашко не станет больше прямить государю, а будет киргизским ертаулом, соглядатаем, на Красном Яру?

А что если Курта явился к нему от того самого улуса, из которого много лет назад Ивашко был взят аманатом? Киргизам, должно быть, уже все известно о нем. Но зачем он им теперь, совсем отбившийся от степного рода, выросший среди русских, принявший русскую православную веру? Нет, его давно забыли, как убежавшего из табуна жеребенка.

Коротким черенком плетки Курта сбросил со щеки мутную слезу, выкатившуюся из пустой глазницы, и заговорил грустно, совсем об ином:

— Разве ветер скалу поднимет? Разве старая жена приласкает?

Курта не так простодушен и щедр, как могло бы показаться на первый взгляд. И совсем уж не задаром обещал он юрту — Курта просил Ивашку о немаловажной услуге. Богато живет качинец, коней у него и овец, что звезд на небе, а то и больше. Не жалеет он для дорогих гостей забористой араки, не жалеет кумыса, пусть пьют сколько хотят, сколько в них влезет. Ежегодно, кроме ясака, в поминки исправно посылает воеводе лучших соболей, искристых выдр и белее снега горностаев, а нынче послал целого бобра. Однако есть печаль и у Курты: постарели две его жены, не греют постель, храпят по ночам — спать не дают. И хочется ему молодую жену, тугую телом и сладкую.

— Покупай мне девку, — зачмокал губами Курта.

— Зачем же мне покупать?

— Ты новокрещен. Тебе продаст девку сердитый поп Митька. Много скота он попросит — не жалко, — и рассыпался довольным визгливым смехом.

Ивашко подумал, что он бы и сам не прочь жениться на прелестной братской полонянке, уж и хороша собой девка, верно Курта про нее говорит: сладкая. Да первым делом надо ему свою юрту поставить, потом уж разводить всякий скот и приискивать по душе невесту. А еще прикинул, что заломит поп за Санкай небывалую цену — где возьмет Ивашко столько скота и денег?