Степь проскакав из конца в конец,
Лошадь моя устала.
Девушку много дней прождав,
Сердце мое притомилось.
И странно: в этой песне пастуха совсем не звучала тоска. Маганах был молод и счастлив, он задыхался от неистового восторга, и эта его радость невольно передавалась мудрому Торгаю, и старик начинал верить Иренекову обещанию:
— Будет у тебя конь.
Закат щедро расцветил небо. Осколок круто падавшего за холмами багрового солнца рассыпал огненные бляшки по голубым плесам Билекуля, прижавшегося к гряде зубчатых, как хребет осетра, и островерхих, как боевые шлемы, гор.
Старейший в улусе, Торгай, сойдя с коня, по обычаю брызнул коровьим молоком к восходу и к заходящему солнцу. На берегу, почти у самых камышей, густо задымили костры, женщины принялись развьючивать коней и наскоро готовить еду. Мунгат по-хозяйски неторопливо прошелся по стойбищу вдоль кромки воды, наблюдая за копошившимися во вьюках людьми, разгоняя плетью схватившихся в драке собак.
— О почтенный глава рода, мне нужно съездить в улус Ишея, — сказал ему Маганах.
— Зачем? — удивился Мунгат.
— Есть дело.
— Кони устали, разве не видишь?
— А пешком идти далеко, — сокрушенно проговорил Маганах.
Торгай, вдруг оказавшийся с ними рядом, дружески предложил:
— Возьми моего. Пусть он не быстроног, но все-таки доедешь.
Маганах еще затемно, под переливчатыми близкими звездами поймал коня, оседлал и снова тронулся в путь. Желтую степную зарю он встретил уже далеко от Билекуля, в холодных логах с тронутыми росой сочными травами, тянувшихся к Белому Июсу. С каждой минутой Маганахом все больше овладевало нетерпение. Даст ли коня ему князь, и какого коня, будет ли этот конь статен и быстр, неутомим в скачке и верен хозяину? Мунгат владел многими резвыми скакунами, но скакун Маганаха должен быть резвее — ведь так договаривался пастух с князцом Иренеком.
На приветное ржание вислоухого, косматого конька первым вышел из белой юрты сам глава улуса и всей Киргизской земли — старый Ишей. Он оправил свою жидкую бороду, взял конька под уздцы и спросил надтреснутым спросонья голосом:
— Далеко ли путь держишь? Что за весть привез мне?
Стойбище сразу ожило. Следом за Ишеем один за другим подошли смуглые воины с саблями и плетками — телохранители начального князя, приблизились и почтительно встали за его спиной многочисленные Ишеевы родственники.
— Я из улуса Мунгата. Князь Иренек мне, пешему, обещал бегуна.
А вот и надменный, честолюбивый Иренек. Подошел, с презрением взглянул на пастуха. На вопросительный взгляд отца ответил твердо и в то же время с явной неприязнью к Маганаху. Да, он все хорошо помнит — как можно такое забыть? — и сдержит свое обещание. Охотник достоин богатого княжеского подарка. Так пусть же забирает у Мунгата любую из тех двух лошадей, что взяты у русских сборщиков ясака.
