Знаю, по себе знаю, что может стать человек для другого его душой, вынь которую и человек будет пуст, человек неспособен будет к душевному подъёму, умирает, если не телом, так душой.
Почему я живу? Почему думаю, что могу ещё что-то сделать в жизни? Потому что ничего не умерло во мне, всё живёт, причиняет мне боль, страдания, но живёт, живёт, потому что утверждаю, дорого и сейчас мне всё, что связано с ним. Вот я беру будильничек, данный им мне за лекционную работу на собрании, и нежность пробуждается в душе, вот я бываю с его родными, и черпаю в этом удовольствие, вот я делаю что-то для К.А., потому что это его мать, и мне доставляет удовольствие доставить ей радость. Что, я кричать об этом, что ли буду?
Но ведь я не исключение. Я — человек своего времени и то, что могу я, может кто-то и другой, пусть не каждый, но может.
Я с уверенностью и с гордостью за себя могу сказать, что испытывала то же, что, наверное, испытывал Петрарка к своей Лауре.
Вот я читаю «Удмуртскую правду» и с жадностью ловлю, ищу что-нибудь из окружения В.Г., от души радуюсь, если что-то встречаю хорошее по работе В.Г. Что я кричать об этом буду?
Всё это глубоко скрыто в душе, скрыто от постороннего глаза, до страсти боится чьего-нибудь неосторожного прикосновения, всё это тонко, нежно, чувствительно. И будет жить во мне до конца моей жизни. Я просто бессильна тут что-либо сделать.
Ездила в Ижевск и послала все-таки В.Г. письмо с теми словами, которые хотела сказать В.Г. о его родителях.
Почему я это сделала?
Наверное, потому, что просто не могу видеть тёмное пятно на моём солнышке, и у меня нет другого способа стереть это пятно.
Вчера умер отец Пети. Никогда не испытывала я к нему большого уважения, не приязни. И что я делала для него, так просто только из чувства долга и для примера своим сыновьям. Пусть учатся уважительно, относится к старшим.
16.08
…Теперь я знаю, почему легко так мне стало, когда я отправила тебе это «сердитое» письмо об отношении твоём к своим родителям. Я знаю, как ты прореагируешь на него: конечно, не ответишь и постараешься снова унизить меня в мыслях своих, постараешься потому, что подсознательным чувством поймешь, что я выше тебя. И никогда не будешь знать, что какой бы ты ни был, а такой, какой ты есть, по-прежнему дорог мне. Не будешь знать, что для меня ты навсегда останешься единственным, дорогим и любимым, близким и родным душе, потому что нет человека для меня в мире чище и лучше тебя. Человека, который мог бы смотреть на женщину, как на человека, равного себе, мог бы не оглядывать девушку или женщину, прикидывая в уме её чисто женские прелести с нечистыми помыслами. Нет человека, тактичнее тебя. Мне надо было, чтобы ты никогда не знал, как ты дорог и нужен мне.
