Старый ведь.
— Я… не думаю… что во всем этом… — толстяк остановился, переводя дух. Он вытащил платок и вытер лоб. — Есть… хоть какой-то смысл… сала Терес мой давний… знакомый.
— Вижу, — сквозь зубы процедил Мар.
А я что?
Я вообще держалась позади, ведомая исключительно любопытством. Что поделаешь, женщины слабы и излишне любопытны, впрочем, кроме любопытства они подвержены многим иным порокам. Все так говорят. И не стоит людей разочаровывать.
— Сомневаюсь… что вы там… найдете… хоть что-то…
Мар лишь фыркнул. Вот… а раньше мне казался человеком неглупым. Подъем продолжился. И закончился перед дверью, которую перечеркивали две железные полосы. Оба замка были заперты, засов задвинут, но когда такие мелочи останавливали службу безопасности.
Небрежный взмах руки, и замки слетели на раз.
И вот к чему ломать было? Попросили бы, сала Терес и открыл бы…
— Что за… — Мар все-таки добавил пару нехороших слов. А он запыхался… стало быть, пробежки забросил, да и на полигон времени не осталось. Вот и сказывается. — Что это?
— Лаборатория, — миролюбиво произнес мэтр Терес. — Как просили.
— Но она ж…
— Это еще от моего деда осталась, — он вытащил плитку жевательного табака и, отломив кусок, сунул за щеку. — Любитель был поковыряться… сотворить что-нибудь этакое. Потом, правда, в грозу пришибло, но сам виноват, окна закрывать надобно. Мы и закрыли. Окна тоже.
Здесь пахло сыростью, пылью и тленом.
Тихо ржавел древний анатор. Покрылись слоем окалины бронзовые чаши, заросла зеленью медь. И толстый слой пыли покрывал стеклянную посуду. Пыль лежала и на полу, свисала с углов клоками, прикрывая клубки проводов. Старый осциллограф, похожий на полудохлого паука, ютился в углу.
Высилась стопка лабораторных журналов, надо полагать, изрядно поеденная мышами…
Башня исправно хранила свои секреты.
— Сюда, почитай, никто и не заглядывает… лет десять уже точно, — сала Терес старательно пережевывал табак. — Оно, конечно, вроде и место, а издохнешь, пока доберешься. Сперва думал перестроить, а после… на кой ляд оно сдалось? Дом не любит, когда его без нужды беспокоят.
А это уже было предупреждением. Но разве ему вняли?
— Он над нами издевается, — Мар повернулся к сала, но взгляд его почему-то остановился на мне. — Они сговорились… моя жена и этот…
Я опустила взгляд в пол.
И стиснула подол платья, всем видом своим изображая несчастную, забитую жизнью женщину. Много усилий не потребовалось: с обрезанными волосами и кожей, на которой местные ветра оставили свой след, я выглядела в достаточной мере жалкой, чтобы рыжий отвел взгляд. А вот чиновник покачнулся, встав между мной и Маром.
