Алиджан, не меняя позы, буркнул:
— Вам лучше знать.
— Что знать? — ей не хотелось оправдываться перед Алиджаном — он и так должен ей верить! Все же голос у нее прервался. — В чем дело, Алиджан-ака?..
— Спросите у шофера, который вас катает…
Фарида вспыхнула:
— Придаете значение всякой ерунде!
— Это не ерунда. Я давно вижу…
— Что вы видите?
— А то.
Девушку возмущал и грубый тон Алиджана, и то, что он разговаривал с ней, развалясь на супе. Она вскочила:
— Ах, так?!
— Так.
— Ну, хорошо…
— Лучше некуда!
— Я ухожу, Алиджан.
— И правильно делаете. Не быть нам вместе — ни на этом, ни на том свете. — И он процедил сквозь зубы: — Ненавижу двуличность!
— А я — грубость, — отрезала Фарида и, не попрощавшись с Алиджаном, еле сдерживая слезы, кинулась к калитке…
В субботу к жене и пасынку пришел Буриходжа. Халниса-хола сбегала в комнату за курпачой, расстелила ее на супе. Буриходжа важно уселся на курпачу из бекасама. Отдышавшись, спросил:
— Как здоровье, как идут дела? — он оценивающим взглядом окинул урюковое дерево, росшее напротив айвана, деловито заметил: — Так, ничего уже и не осталось…
Халниса-хола сразу поняла, что он хотел этим сказать: сколько же, мол, вы уже продали урюка?
Выдув две пиалы чая, Буриходжа с сочувствием посмотрел на понурого Алиджана:
— Сынок, что голову повесил?
Алиджан только рукой махнул:
— А!..
— Не горюй, все образуется. А я тебе работу подыскал.
— Работу?.. Какую еще работу?
— Хорошая работа. Доходная. — Буриходжа лицемерно закатил глаза. — Бездельники, говорят, неугодны и аллаху. — И поторопил Алиджана: — Вставай, пошли.
— Куда?
— Расскажу по дороге. Жалованье — семьсот рубликов. Ну, что же ты сидишь?
Алиджан вопросительно взглянул на мать, та только вздохнула:
— Сын обязан слушаться отца. Раз тебе говорят: иди — надо идти, а не допытываться, куда да зачем.
Алиджан с явной неохотой надел ботинки и отправился вместе с отчимом в город.
Некоторое время они шли молча: Буриходжа чуть впереди, с заложенными за спину руками, Алиджан — за ним. Когда миновали чайхану Таджибая, Буриходжа почему-то вздохнул и вознес хвалу богу. Потом, не оглядываясь на Алиджана, но так, чтобы тот слышал, принялся рассуждать о том, что, мол, деньги — всему начало, обеспеченный человек не пропадет ни на том, ни на этом свете, будут деньги — будет все, что душе угодно. Алиджан слушал его рассеянно. Ему вдруг вспомнилось, как кто-то из родственников сказал о Буриходже: «У него рублевка рублевку родит». И зачем ему столько денег?.. Жадничает, скопидомничает, копит, копит, а ради чего? Или деньги для него вроде бога? Золотому-то тельцу он поклоняется усердней, чем своему аллаху!
