— Здравствуйте. Мама послала меня получить деньги за кислое молоко.
Буриходжа не пошевелился. Не отрываясь от книги, недовольно переспросил:
— Какие еще деньги?
— За кислое молоко… И сказала, чтоб вы вернули крынку.
— Крынка возле арыка. Забирай ее и уходи. Передай матери — я молился, чтобы у нее всегда было вдоволь кислого молока!
Мальчик растерянно посмотрел на Буриходжу и ушел. Но только Буриходжа слез с подушки, как заявилась Халниса-хола. Он вздрогнул, словно его застали на месте преступления; припав к подушке, обхватил ее обеими руками. Халниса-хола засмеялась:
— Что это вы с грязной подушкой обнимаетесь? Да оторвитесь от нее, чтоб ей остаться без хозяина!..
Буриходжу покоробило, но он смолчал, хмуро глянул на жену, усевшуюся напротив, и принялся вполголоса читать длинную молитву. Бормоча заклинания, он дул то на себя, то на Халнису-хола, то на подушку. Закончив молитву, ворчливо обратился к жене:
— Расспрашивал я о твоем старшем. Говорят, хорошо зарабатывает. По двести червонцев в месяц! Он завистливо вздохнул. — Подумать, двести червонцев!.. Куда только он девает такую уймищу денег? Нет, чтоб вспомнить о родителях… Ко мне и глаз не кажет. Хоть бы кто сказал ему, что заводов много, а вот где он найдет другого отца и мать? Да… Двести червонцев!
Вид у Буриходжи был совсем убитый.
Валиджан знал, что Буриходжа жалуется на него каждому встречному и поперечному. Одним говорил, что это, мол, жена Валиджана заставила мужа порвать с родителями, другим — самого Валиджана изображал бессердечным эгоистом: мать и отец для него ничего не жалели, растили, пестовали, а он, как только начал прилично зарабатывать, бросил их на произвол судьбы… Буриходжа охотно распространялся на эту тему и перед соседями, и в чайхане перед незнакомыми людьми.
Когда Валиджану передавали слова отчима, он только стискивал зубы, но не давал воли своим чувствам.
Ведь все, в чем обвинял его Буриходжа, было злобным наветом. Это сам отчим после женитьбы Валиджана так к нему и не заглянул ни разу. Мать зашла однажды, но не пробыла и часу. Иногда наведывался Алиджан, но после недавней ссоры и он перестал навещать брата.
Уж неделя прошла, как они поссорились… Тяжело было на душе у Валиджана. Только жена да работа отвлекали его от невеселых мыслей.
Утром, отведя детишек в детский сад, Валиджан и его жена, Кимьяхон, — направились каждый на свою работу. Валиджана, как только он попадал на заводской двор, охватывало какое-то нетерпение, он прибавлял шагу, чуть не бежал, перепрыгивая через валявшиеся на земле трубы, горки металлолома. А когда входил в литейный цех и снова окунался в поток знакомых звуков — несмолкаемо гудели станки, шумело пламя в печах, — то мгновенно успокаивался, весь как-то подбирался, подтягивался…
