— Ты давно уже взрослая. Теперь можно рассказать тебе все, как было, без прикрас.
На минуту воцарилась тишина. Где-то вдалеке слышался шум мегаполиса, а в комнате тихонько тикали часы, только никому не было до этого дела: время словно остановилось, настоящее столкнулось с беспощадным прошлым, приоткрыв наконец завесу тайны.
— Настя жила в детдоме до четырнадцати лет, пока ее не удочерила одна женщина[5]. Какое-то время они жили хорошо и спокойно. Она привязалась к названной матери и была счастлива, а потом… — голос Вероники дрогнул. Маша сильнее стиснула ее руку, и она продолжила: — Потом ее мать вышла замуж, и жизнь для Насти закончилась. Отчим насиловал ее и запугивал настолько, что она не могла никому об этом рассказать… В юности у нее произошел выкидыш, это стало последней каплей. Она не выдержала и во всем призналась матери. Та, конечно же, не поверила. Так что Насте пришлось уйти из дома и остановиться у бабки в деревне.
— У бабки?
— Ну, не у родной, естественно. Ну а там уже она познакомилась с Андреем Гончаровым. Она не могла поверить, что на нее, простую забитую девушку, обратил внимание такой красивый городской парень. Сначала они общались как друзья, а потом полюбили друг друга. Поженились, уехали к Андрею в город.
— Он знал о ее прошлом? — тихо спросила Маша.
— Нет. А отчим продолжал ее преследовать. Примерно через год после свадьбы Настя забеременела от него. И, как ты понимаешь, совсем не хотела рожать.
— Этим ребенком была я, — догадка обожгла язык.
«У нее глаза чудовища, смотрю на нее и уже ненавижу, потому что вижу его черты!» — вспомнились строчки из дневника.
Вероника кивнула и с опаской взглянула на дочь: бесстрастное лицо, плотно сомкнутые губы, слегка нахмуренные брови… Смотрит блестящими от непролитых слез глазами и спокойствие такое пугающее, что мороз по коже. Но она должна все рассказать. Они и так слишком долго тянули, слишком сильно заврались, боясь причинить ей боль… Дальше тянуть просто некуда.
— Продолжай, — словно прочитав ее мысли, попросила Маша.
— Она говорила Андрею, что ты его дочь. А он сходил с ума, потому что… потому что… — Ника не знала, как сформулировать мысль так, чтобы смягчить удар.
Маша стукнула ладонью по тумбочке.
— Потому что Настя все время хотела избавиться от тебя.
«Она должна умереть, чтобы кошмар закончился», — очередная строчка, выведенная торопливой рукой, прожгла душу.
— Каким образом?
— То коляску под грузовик бросит, то…
