Выкидываю завтрак в мусорное ведро и замечаю, поверх другого мусора, еще один плоский белый диск – слегка подгоревшее снизу яйцо. Должно быть, первая попытка яичницы не удалась.
Я одеваюсь, фоном работает канал новостей. Я стараюсь использовать обе руки, но левая все еще бесполезна; она скорее онемевшая, нежели болезненная. Рубен сначала сопротивлялся телевизору в спальне, говорил, что в нем нет смысла, но мне нравится смотреть реалити-шоу «Не говори невесте» и листать ленту «Инстаграма» перед тем, как лечь спать.
Топ висит на мне мешком, в вырезе некрасиво торчат острые ключица.
Отвожу глаза от своего изменившегося тела и тянусь за тушью. У меня полчаса до выхода из дома, а я все размышляю, что, может, не стоит краситься. Может быть, если бы я тогда не накрасилась, не надела те туфли… Может быть, Сэдик оставил бы меня в покое. Подошел к Лоре или кому-нибудь еще. Может быть, я выглядела провокационно.
Он бы не стал меня преследовать. И этого всего бы не произошло, и мне не нужно было бы сейчас прятаться.
Как только я провела тушью по ресницам в последний раз, начался новый новостной репортаж.
«Тело мужчины, оставленного умирать у канала, опознала его сестра. Его имя – Имран Караши».
Смотрю на экран и жду.
Появляется изображение Имрана. Какое-то поле, лето. Его фото увеличили, обрезав женщину рядом. Он улыбается и счастлив.
Дальше этот факт игнорировать и отрицать нельзя. Я убила не того человека.
«Он был найден лежащим лицом в глубокой луже, рано утром в субботу. Установлено, что он умер из-за недостатка кислорода в мозгу и тяжелейших травм головы, полученных во время падения. Он вышел на пробежку».
Такое чувство, что тело больше мне не принадлежит: рука, держащая тюбик с тушью, стоящие на ковре ноги. Это все мне не принадлежит.
Случившееся можно было предотвратить, и это хуже всего. Я всегда думаю, что хуже быть не может, но потом что-то случается – как гнилая сердцевина у луковицы.
Кадры сменяются, и теперь на экране женщина, нервно стоящая снаружи белого здания. Не могу понять, где это.
«Сейчас мы говорим с сестрой Имрана, Аишей», – говорит репортер.
«Примите наши соболезнования по поводу Имрана», – вступает другой корреспондент.
Вот они, люди, которых я старалась избежать.
«Я была его единственной родней, – осторожно начинает женщина. Она прекрасна: маленькая, с большими глазами, полными губами, опущенными вниз. У нее родинка прямо на щеке, знак красоты. – Наши родители вернулись в Пакистан, здесь остались только мы».
