— Скажи мне, — спросила Директриса, — кто надоумил тебя подложить эту вещь в кровать Кайи?
— Никто! — отвечала она.
Негодница упорно молчала, у нее даже выражение лица стало весьма решительным. Если ничего не предпринять, то она не сознается.
— Вера Степановна, — прервал я ее, — скажите, пожалуйста, что ей грозит за подобную выходку?
— Что-что, — недовольно ответила та, — порка перед строем и исключение, с черной меткой, из Пансиона.
— Всего-то? — удивленно спросил я, после чего сел рядышком с негодницей и улыбнулся ей, от чего та сглотнула, попытавшись отсесть от меня, чего я не позволил, приобняв ее за плечи, — как тебя зовут?
Та исподлобья посмотрела на меня, но ответила:
— Аня.
— Так вот Аня, ты думаешь, что если будешь молчать и не расскажешь об организаторах этой «диверсии», то отделаешься лишь поркой с исключением?
Та ничего не ответила, она, похоже, очень боялась, что если проговорится, то последствия для нее будут гораздо хуже, чем вышеозвученные. Скорее всего, прежде чем отправить «на дело» ее припугнули.
— Нет, — покачал я головой, — все будет гораздо, гораздо хуже для тебя. И для твоих родных и близких.
Негодница от моих слов аж подпрыгнула.
Директриса смотрела, но не вмешивалась, она была очень зла.
— Скажи мне, — продолжил я, — ты знаешь, кто я такая и из какой я Семьи?
— Да, — шепотом ответила та.
— Очень хорошо, потому, что если мы сейчас не узнаем от тебя, кто стоит за этим преступлением, то… Ты любишь своих папу, с мамой?
— Они тут совершенно не при чем! — встрепенулась, как испуганная птичка, та.
— Правда? — улыбнулся я и погладил ее по голове, — это твои родители передали тебе этот журнал и попросили тебя подставить меня!
— Нет! — вскрикнула она, — это не правда.
Я пожал плечами и продолжил.
— Когда я расскажу о произошедшем своей Семье, то будь уверенна, твоих родителей бросят в тюрьму. А затем отправят на каторгу.
Мелкая негодница более не смогла сдерживаться и начала реветь.
— Возможно, — продолжил я усиливать накал страстей, — перед этим, их даже будут пытать…
— Кайа! Что ты такое говоришь? — с ужасом прервала меня Директриса, — какие еще пытки???
— Вера Степановна, — повернул свою голову к ней я и с деланным безразличием спросил, — знаете ли вы, сколько всякого-разного предприятия моей семьи поставляют в Армию? Вы думаете, что моя Семья будет просто сидеть в сторонке, сложа руки, когда одного из ее членов обвиняют чуть ли не в мятеже против действующей власти? Конечно нет! Подобное может запросто обрушить все дела Семьи! Готовы ли вы что-то серьезное поставить на то, что ее родители смогут выйти сухими из воды?
