Как зачарованная я смотрела на него, не понимая, как получилось, что этот мужчина действует на меня подобным образом. Как будто он объявил меня своей собственностью, но что самое странное — мне вовсе не хотелось этому противиться. Не хотелось освобождаться от его власти. И хотя какая-то частичка меня взывала к здравомыслию, я чувствовала, что окончательно и безоговорочно пропала от этого пронзительного взгляда, от прикосновения горячих губ. В голове так и зазвенели колокольчики — словно новый год уже наступил, и сбылось ожидание зимнего волшебства.
Но граф отпустил мою руку, и стало холодно. Только сейчас я заметила, что камин в комнате не горит, и как мне неуютно в холодной комнате в тонком бальном платье.
— Наверное, это трудно… — сказал де Конмор и замолчал.
Не дождавшись ответа, я спросила:
— Трудно — что, милорд?
— Жить рядом с тобой.
— Милорд?.. — мне показалось, что я ослышалась, но граф уже кивнул на дверь, разрешая уйти.
— Свернешь направо, а затем пойдешь — прямо, до арочной двери. Окажешься как раз в общем коридоре, — он махнул рукой, показывая, что мне надо поскорее удалиться.
Бочком я двинулась к двери, потом повернулась к графу спиной и почти выбежала вон.
Музыка все еще играла, и я нашла танцевальный зал без труда, хотя в этой половине дома не горели светильники. Прежде, чем войти в зал, я проскользнула в дамскую комнату, чтобы привести в порядок волосы. Зеркало отразило меня, и я была неприятно поражена увиденным — растрепанные волосы, помятое платье, оборка на рукаве почти оторвана, глаза и щеки горят, а губы алые, как кровь. Впервые я увидела себя в таком странном образе — диком, ярком, безумном… Неужели, это порыв Реджи породил меня такую? Или всему виной граф?.. Я вспомнила прикосновение его ладони к своей щеке и прикосновение его губ к своей ладони… Почему стало так холодно, когда он отпустил меня?..
— Бланш! Вот ты где! — в комнату вошла матушка. — Куда ты пропала? — она ахнула, увидев испорченную прическу. — Что за вид?!
— Оступилась на лестнице, — солгала я, чтобы не тревожить ее лишний раз.
— С каких это пор ты такая неловкая? — поругала меня матушка и тут же занялась моей прической, достав из поясной сумочки гребень. — Но ты ушла к Реджинальду? Как он допустил, чтобы ты упала?
— Его позвал граф, — опять солгала я, — по какому-то важному делу, а мне пришлось возвращаться одной. Там было темно, вот я и споткнулась.
— Главное, чтобы леди Пьюбери не увидела тебя! — матушка наскоро уложила мне волосы, подвязав пряди лентой, которую тут же оторвала от рукава. — Бог знает, что она тогда подумает!
