Моя мать встала. Она была облачена в домашнее темно- коричневое платье, цветом напоминавшее торф, на фоне которого, подобно кукурузным рыльцам, рдели ее волосы. Но ни один из вошедших не взглянул на нее. Можно было подумать, что, кроме меня — малыша, стоящего у станка — в комнате никого нет.
Дед мотнул головой и произнес только одно слово:
— Вон.
Женщины, тихо зашелестев юбками, метнулись из комнаты. Моравик решила остаться, напыжившись для храбрости, как куропатка, но суровый взгляд голубых глаз задержался на ней на секунду, и она вылетела прочь. Ее смелости хватило только на то, чтобы, проходя мимо мужчин, фыркнуть. Глаза короля снова обратились ко мне.
— Бастард твоей сестры. Вот он — произнес король — В этом месяце ему исполняется шесть лет. Вытянулся, как сорняк, и похож на нас не больше, чем можно ожидать от дьявольского отродья. Посмотри на него! Черные волосы, черные глаза, к тому же боится холодной стали так, будто его подкинули эльфы из Полых Холмов. Если мне скажут, что здесь не обошлось без дьявола, то я охотно этому поверю!
Мой дядя обратился к матери с вопросом, состоящим из одного слова:
— Чей?
— Ты что, глупец, думаешь, мы не спрашивали ее? — сказал дед — Ее били кнутом до тех пор, пока женщины не сказали, что у нее будет выкидыш, но не выжали из нее ни слова. Может, так было бы лучше. Знаешь, эти старухи плели всякую чушь о дьяволах, которые приходят в темноте, чтобы возлечь с молодыми девами, но, если посмотреть на этого выродка, то можно поверить их болтовне.
Камлах с высоты своих шести футов посмотрел на меня. Глаза у него были голубые и такие' же ясные, как у моей матери, но светлее. Грязь засохла желтыми пятнами на его сапогах из мягкой оленьей кожи, а от него самого пахло потом и лошадьми. Он пришел взглянуть на меня, даже не удосужившись привести себя в порядок после дороги. Я помню, как пристально смотрел он на меня, а моя мать молча стояла рядом, в то время как дед метал молнии из-под бровей, что свидетельствовало об охватившем его приступе ярости.
— Подойди сюда — сказал дядя.
Я сделал пять-шесть шагов. Не осмеливаясь подойти ближе, я остановился. С расстояния трех шагов дядя Камлах казался еще огромнее. Он возвышался надо мной, подпирая стропила потолка.
— Как тебя зовут?
— Мирддин Эмрис.
— Эмрис? Дитя света, принадлежащее богам?.. Вряд ли это подходящее имя для последыша демона.
Его мягкий тон ободрил меня.
— Меня называют Мерлинус — рискнул добавить я — Это римское название сокола.
