А тайной поделиться не с кем: Евгения Алексеевна – востребованный работник, и на прошлой неделе ей дали звание заслуженного окулиста России. Зрение у нее, однако, не становится лучше, и корабль, как говорится, идет, а Евгения Алексеевна тает в своем заслуженном кресле.
Ребята, давайте хором: «Евгения Алексеевна! Валите в Уссурийск!!!»
И наконец, вчера Артем Арбенин наврал няне, что в Таиланде катался на слоне. Няня купилась, выразила восторги маме Артема. Мама Артема была на редкость удивлена: ни на каком слоне никто из них никогда не катался. Мама Артема вообще против того, чтоб кататься на слонах. За вранье Артема поставили в угол. Сестра Артема обрадовалась. Няня Артема расстроилась. Мама Артема закурила.
И стоял Артем в углу и думал в своей остроумной голове: «Вот вырасту, стану взрослым, рвану в Уссурийск»… А дальше вы уже знаете.
Все тайное всегда становится явным.
Журнал «Русский пионер», апрель 2015
Знаете, почему я пишу колонны в этот журнал? Ну уж не для того, чтобы рекламировать свои концерты или напоминать миру о себе. Мне это, извините, лениво. И более того, всякий раз, когда я сажусь и атакую предложенное Колесниковым энд ко слово, мне на грудь прыгает громадная жаба и квакает: «Арбенина! Колонки – это пустое, милая! Займись нормальной прозой! Тебе же ее хочется, а не этих писулек в милый сердцу, отчасти дерзкий, но все-таки журнал». Жаба парит. Я хватаю жабу за склизкое изумрудное тельце и топлю в кувшине с маслом, первые пару минут слушая, как она его там взбивает. Аминь.
Но вернемся чуть назад: когда я сажусь и атакую предложенное мне пионерской компанией слово, именно оно – слово – становится для меня провокатором, не отпускающим до конца письма. Именно его я катаю хлебным мякишем по карте своих полушарий, мну, пинаю, облизываю, давлю, дрожу от волнения, трепещу и сужаю зрачки в предчувствии очередной охоты. Слово обязано стать моим трофеем, я гоню его по полям мыслями-гончими, оно задыхается, пытается ускользнуть, я настаиваю, я не даю ему уйти, и оно наконец сдается и падает мне в руки. И это секс, господа! Я держу распростертое тело слова и торжествую от созерцания его невероятной свободы. А это, господа, любовь.
И так было всегда: мода, спорт, музыка, вера, цирк, страсть, надежда, Тарковский (чудесно, пионеры!), любовь, космос, мечта. Безупречные в своей глубине слова.
Но в этот раз в нас кинули словом «победа». И оно впервые не оставляет мне шанса. Смысл его в мае для меня единственен – победа нашей страны в войне 1941–1945.
