— Репродукция осталась в Лондоне. — Первой мыслью, пришедшей в голову Натали, было немедленно позвонить домой и попросить Генриха срочно выслать репродукцию. Но Натали не помнила, где она лежит, и ей совершенно не хотелось просить кого-то перерывать свои личные бумаги. — Боюсь, что мне никак не получить ее до моего возвращения, — вздохнула она.
Мари попросила Поля вызвать такси для Роберты и принести им с Натали чего-нибудь покрепче.
— Без меня ничего не рассказывайте, — попросила, покидая их, Роберта.
В такси она пыталась обдумать происшедшее, но ее мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку. Чем грозило лично ей, Роберте, то, что Рудольф Штальц, вернее, тот человек, который назвался ей этим именем, оказался как-то связанным с этими двумя женщинами? Можно просто улизнуть от них, но ведь Мари подвезла ее вчера к самому дому! Да и как она будет жить дальше, не узнав о нем все?! Где-то в глубине ее души все-таки таилась надежда на случайное сходство совершенно разных мужчин. Но, вспомнив рассказ Натали, она подумала, что, еще слушая его, вспомнила о Штальце. Не зря же потом из всех своих многочисленных романтических историй она выбрала именно эту…
Машина остановилась возле ее дома. Попросив таксиста подождать, она даже не стала вызывать лифт, а побежала по лестнице. И только роясь в сумочке в поисках ключей, вспомнила о Януше и той размолвке, которая произошла между ними, когда сын с каким-то совершенно незнакомым ей упрямством отказался ехать к ее подруге.
В квартире было темно и тихо. Она щелкнула выключателем и вошла в комнату. На столе у компьютера лежала записка, написанная по-польски: «Мама, не сердись на меня, пожалуйста. Но я действительно не мог поменять свои планы на этот вечер. Целую, Януш».
Ну, слава Богу, тон записки был извиняющимся. Конечно, она не будет сердиться на него, тем более в день его рождения.
Она подошла к стеклянному шкафу, хранящему ее архив, и быстро нашла нужный конверт. Включив свет над столом, разложила фотографии. И воспоминания нахлынули на нее.
…На подоконнике лежит начатая пачка «Голуаза». Она курит и смотрит на голубей, сидящих на крыше соседнего дома.
Недокуренная сигарета летит в окно, рискуя упасть кому-нибудь на голову, но ее это совсем не волнует. Она резко оборачивается…
Он спит или делает вид, что спит.
Если бы ее взгляд обладал силой воспламенять объекты, то на постели уже дымились бы угли. Она была взбешена: как такое могло произойти с ней?! Где была ее голова?
