— Да ничего особенного. Я, когда этого орнитолога искал, разговорился по телефону с его бабусей. Она давно в маразме, но на фамилию ограбленного ювелира среагировала: сказала, что не видела этого хорька вонючего много лет и не хочет видеть еще столько же. А еще лучше, если его черти сожрут. Да, так и прошипела, а потом и на меня окрысилась и трубку бросила!
— Да ты что?!
— Внучек-то ее этого ювелира лично и не знает. Отнес ему колье в починку только потому, что эта мастерская ближе всего к его дому, а по городу мотаться ему было некогда, сам понимаешь — бумаги, оформление…
— И давно у колье замок сломан?
— Да говорю же: замок сломался три дня назад — орнитолог примерял его невесте на шею, и оно запуталось у нее в волосах.
Девица волосы освобождала — из колье камушек и вывалился, она его поднимать дернулась — колье-то жених держал, вот замочек от рывка у него в руках и сломался.
— Хочешь сказать, что это все он тебе за три минуты разговора выложил? — Рене все больше веселился.
— Ну… я ему несколько раз перезванивал — уточнял на всякий случай, не то ты, зануда, будешь меня гонять к нему двадцать раз, — забухтел Франсуа.
— Цены тебе нет, лентяю! — радостно воскликнул инспектор. — Давай выкладывай остальное в подробности.
— Осталась ерунда всякая… Оказывается, колье — раритет только наполовину.
— Как это?
— У них в семье лет десять назад были денежные затруднения. И его бабка, тогда еще без маразма, пыталась продать гарнитур — в паре с колье был еще гребень, с такими же камушками в такой же серебряной оправе. Так вот, когда она попыталась все это продать, выяснилось, что только оправа старинная, а камушки всего лишь современные дешевые стекляшки. Купили у нее тогда, и то с трудом, только гребень. Он был черепаховый, в серебре — вроде как поценнее.
— Черепаховый? — Рене вдруг напрягся. Рядом, за соседним столиком, галдели дети. Их мамаши увлеклись беседой, и предоставленные сами себе малыши резвились вовсю.
Однако было не настолько шумно, чтобы напрягать слух и перегибаться к собеседнику через стол.
«Вот она, усталость, уже и глохнет бедолага», — грустно подумал Франсуа.
— Говорю же — че-ре-па-ховый! — проорал он.
— Да не ори ты, псих, — поморщился Рене. — А что за подробности?
— Представляешь, — усмехнулся Превен, — орнитолог говорит, что бабка в маразме уж лет десять, а тронулась она от жадности. Он тогда мальчишкой был, но помнит, что она продала этот гребень парню-подмастерью в ювелирной лавке, денег, за него получила немного, но они их тогда очень выручили. А потом дела пошли на лад, бабке жить бы да радоваться, но она от соседей узнала, что тот парень продал ее гребень какому-то заезжему богатею и такой куш отхватил, что смог то ли собственную мастерскую открыть, то ли хозяйскую выкупить… А еще она узнала, что богач хотел весь комплект купить, то есть вместе с ее колье. Причем не торгуясь — был здесь проездом и очень спешил. А парнишка-подмастерье в то время, когда богатей здесь был, действительно приходил к ней и предлагал купить колье, но денег давал мало, так что она ему отказала. А потом богатей уехал, а на парня жаловаться некому — все чисто и по закону.
