К концу пытки семейной жизнью Десанж старался проводить на работе все свое время и зачастую оставался ночевать в кабинете. Он увлекся криминалистикой, и даже милая его сердцу история средних веков отошла на второй план. Именно тогда он понял, что это у них действительно семейное: дед утверждал, что все Десанжи — прирожденные полицейские.
Вспомнив деда, Рене улыбнулся. Была еще одна наследственная черта, кстати, вводившая в заблуждение многих: в роду Десанжей красота породы у мужчин проявляется лишь за порогом тридцатилетия. Зато к старости наступает расцвет. Не случайно дед в шестьдесят женился на двадцатилетней красотке Мишель, которая вскоре родила ему двойняшек, Жюли и Ребекку. Вот шуму-то было! Больше всего соседки кудахтали на тему: зачем молоденькой модели (правда, неизвестного журнала) выходить замуж за хоть и заслуженного, но пенсионера-полицейского. Эти дурацкие бабские пересуды и сейчас его веселили.
— Десанж, это вы мне так обрадовались? — раздался голос над его головой.
«Только без паники! Пока ничего страшного не случилось», — сказала себе Роберта. Сцепив пальцы на затылке, она сделала несколько плавных наклонов, глубоко дыша животом. В голове у нее все еще вертелась услышанная вчера в машине американская песенка:
You and me, baby, are nothing but animals,
So let’s do it like they do on the Discovery channel…
[1]Непристойно и очень привязчиво.
Из Комерси она удирала в Париж, как последний магазинный воришка — избегая государственных шоссе, проскакивая Нанси, Лильяс — сколько во Франции таких же заштатных городишек, похожих на цветочные клумбы! Она никак не рассчитывала, что поддельные кредитки окажутся таким непрочным капиталовложением — во всех супермаркетах, во всех приличных магазинах служащие непременно хотели авторизовать ее карточки, хорошо еще, что из ювелирного магазина в Комерси она успела уйти до того, как служащий позвонил в полицию.
Господи, наконец-то Париж. Роберта бросила машину на окраине и на станции «Порт-де-Лилас» спустилась в метро. Она решила не выходить наверх, пока в голову не придет что-нибудь стоящее. Роберта терпеть не могла толпу. Но когда ее жизнь заходила в тупик, как сейчас, она заточала себя в ненавистные людские потоки, стимулируя мозг к поиску выхода.
Роберта не спала уже вторые сутки. Напряжение, мелькающие в окнах вагона метро рекламные шиты, гомон входящих и выходящих пассажиров — все это создавало в голове ощущение космического полета. А потом она почувствовала характерный мандраж, всегда предшествующий появлению в ее голове новой идеи. Роберта порылась в сумочке в поисках мятных леденцов, но вместо них извлекла рекламный проспект, сунутый ей мальчиком бензозаправке.
