Осквернители | страница 11
Надо пристать к берегу...
Нельзя приставать...
Они стоят сейчас на якоре на траверсе Хазараспа. Какие в Хазараспе шашлыки! Какая шашлычная у шашлычника Тюлегена Поэта! Какой горячий чай! Как тепло в шашлычной, даже когда с Арала тянет холодом. Зуфару ли не знать про хазарапский шашлык и чай, когда он, Зуфар, много раз бывал в чудесном древнем хорезмском городе Хазараспе!
После стольких дней плавания в туманах и сидения на перекатах не грех и пристать к берегу, поесть горячего, погреться у очага.
Зуфар потянул носом воздух и даже зажмурил глаза. Чего только не делает холод. Нос ощутил запах дыма и... шашлыка, бараньего шашлыка, подрумяненного, с хрустящей корочкой, с острым лучком, с уксусом, с красным перцем... Райский запах шашлыка! Тюлегена, наверное, и Поэтом прозвали за то, что его шашлык совсем как стихи.
Но в воздухе стоял запах лишь бензина и железа. И Зуфар снова выругался. С трудом разгибая и сгибая одеревенелые ноги, он поплелся в штурвальную.
Рай лежал где-то за стеной снежно-песчаного бурана. Рай с шашлыком, с Тюлегеном Поэтом, с крепким чаем, с теплом жилья...
Но нельзя и думать о высадке на берег... Неспокойно в песках... Говорят, калтаманы* Джунаид-хана вновь прорвались из-за рубежа в Советскую страну. Снова Джунаид-хан на границе Хорезма, снова вылез из Черных песков.
_______________
* К а л т а м а н - разбойник, бандит.
Кулаки у Зуфара сжимаются. И не потому, что он с малых лет ненавидит самое имя Джунаид-хана, отравившего на полвека жизнь каждой семье в Хорезме. Нет, когда так холодно, когда ты весь закоченел, ты ненавидишь не вообще... И Зуфар сейчас мысленно клянет Джунаид-хана и его свору калтаманов за то, что они мешают ему вкусить от хазараспского рая, мешают погреть душу и тело, мешают поесть горячего и напиться чаю досыта...
В штурвальной лоцман Салиджан непослушными закоченевшими руками держался за штурвал. Держался по привычке, хоть и знал, что все равно, пока не вернется пароход и не возьмет баржу на буксир, лоцману у штурвала делать нечего.
Сухопарый, жилистый Салиджан совсем сник. Вцепившись руками в штурвал, он подпрыгивал на месте, пытаясь согреться. Салиджан кашлял, на всю баржу кашлял. Всегда лихо торчавшие стрелками усы его беспомощно обвисли и мотались мышиными хвостиками. А опрятная обычно белая с синими полосами тельняшка потемнела. Не разберешь, где синее, где белое. И руки Салиджана прыгали странно на рукоятках штурвала. Малярия, что ли, забрала лоцмана? На реке у многих малярия.