— Теперь ты знаешь, почему я избегаю людей. В твоих руках моя тайна.
— Покажи… — тихо спросил кузнец.
Старец поморщился, но, делать нечего, сказался углем, прыгай в печку… Задрав рубаху и жилет, он повернулся к свету. Взгляду кузнеца предстала спина, испещренная шрамами. Но самые страшные из них простирались от поясницы и до лопаток, представляя собой аккуратные зарубцевавшиеся швы.
— Это уже работа хирурга. Он тоже живет при дворе и у него по истине золотые руки. Пришлось удалить все, что было связано с крыльями… иначе было нельзя. Вот так, в одночасье, я начал жизнь смертного. Хотя меня не гонят не оттуда и не отсюда, прибиться к одному берегу все же не получается. Лучше бы она меня просто убила.
Меж ними повисло скорбное молчание на несколько минут.
— Да уж… — Арон нарушил тишину первым. — А как зовут тебя, бедолага?
— Хаук, придворный летописец, к вашим услугам — старик встал и вежливо поклонился.
— Ясно… А как зовут ее?
Хаук бросил в сторону бестии презрительный взгляд.
— Сольвейг, ее имя. Солнечный луч… другими словами. Она была последней и самой долгожданной дочерью Ангуса и Гуды — нашей любимой королевы. Все ждали что она прольет свет в их жизнь…, и она пролила… Она столько всего пролила! Убей ее, слышишь? Прошу тебя…
Арон встал, и положил руку ему на плечо.
— Никто не умрет сегодня. Вы гости в моем доме. Там внизу, у очага, матрац и теплое одеяло. Бери вино и отправляйся спать. Тебе отдохнуть не помешает. Я буду здесь. Поговорим завтра…
— А она?
— Она прикована цепью, и останется таковой, пока вести себя не научится.
Старик сгреб в охапку еще горячий чайник, откланялся и побрел вниз.
— Хаук?
— Да?
— Забыл спросить… Она что, говорить совсем не умеет?
— Она то!? Еще как умеет, да ни на одном языке… только шепотом.
— Почему это?
— Это все же валькирия! — ухмыльнувшись напомнил он — От ее гласа стены рушатся.
— А, ну да… точно… Ну, ступай, будь покоен, она до тебя не доберется.
Проводив старика, Арон прилег на край софы. Следы сажи были повсюду, так, что можно было не раздеваться. Он устало смотрел на огонь, лениво пожирающий прогоревшие поленья. Разогретые каминные камни излучали мягкое, ощутимое тепло. Не досохшая валькирия скромно сидела у огня, цедя остатки теплого вина и тоже смотрела на пламя. О чем она думала, не стоило и гадать… От недавней ярости и следа не осталось. Арон вытянул руку и ощупал ее крылья. Они вроде обсохли и больше не дрожали.
— Так значит… Сольвейг? Луч солнца в темном царстве… Похоже на злую шутку.
