Мы сидели на больших каменных ступенях лестницы общежития. Было темно и прохладно. Липкий, дневной, одурманивающий зной кончился, отступил.
Но все еще казалось: этот зной где-то рядом, где-то очень близко. Казалось, что он никуда не ушел, а просто спрятался, притаился. И сейчас злорадно глядит на нас из темной, едва различимой листвы и вовсе не различимых зарослей кустарника. Зной ждет своего часа, своего срока, ждет завтрашнего утра…
По-прежнему тихо и монотонно звучит песня.
Но я вдруг замечаю, что ее недавнее спокойствие как-то невидимо и непонятно перешло в странную печаль…
— Но где же мужья этих девушек?
Скажи мне, что стало с ними
С тех давних пор?..
— Их забрали в солдаты…
Нет, гитара не зазвучала яростнее или негодующе, и голоса певцов не стали громче. Но в этих голосах вдруг появился нерв, появилась какая-то знобящая невыносимая боль. И что-то изменилось в облике поющего негра. У него как-то сразу приподнялись плечи, заострились колени. А потом он закрыл глаза и оставшиеся куплеты песни пел уже не нам, а скорее самому себе…
— Но где же эти солдаты?
Куда они подевались
С тех давних пор?..
— Ушли на поля сражений…
Хочу повторить: было лето семьдесят третьего.
И война во Вьетнаме еще продолжалась. И напичканные электроникой летающие суперкрепости каждую ночь бомбили Ханой и Хайфон, бомбили заводы и госпитали, дамбы и мосты, дороги и тропинки. Бомбили «по квадратам». Бомбили «по лучу».
И газеты Соединенных Штатов еще были полны высокопарными заявлениями военных и цивильных «патриотов», которые говорили о том, что на полях Вьетнама решается судьба не только «американского престижа», но и «всей западной демократии». И о том, что Америке необходимо сделать «последнее победоносное усилие» во вьетнамской войне.
А еще я знал: этот высокий черный парень, который сейчас сидит вместе с нами на каменных ступенях, этот парень, который, закрыв глаза, поет песню о цветах, девушках и солдатах, этот парень уже был во Вьетнаме. Отвоевал и вернулся. Отвоевал и даже ни разу не был ранен. Ему повезло…
— Но что же стало с полями?
Скажи мне, что стало с ними
С тех давних пор?..
— Теперь на полях — могилы…
Днем после обеда я видел по телевизору пышную церемонию, которую передавали из какого-то провинциальною американского городка: захоронение останков павшего во Вьетнаме солдата…
Сам он улыбался с фотографии — широкоплечий, красивый, белозубый. Под фотографией на бархатной подушечке блестела медалька, а рядом стоял гроб, завернутый в звездно-полосатый флаг Соединенных Штатов. По углам гроба величественно и отрешенно стояли в почетном карауле морские пехотинцы.
