Прилетая бѣлой птицей
Изъ земныхъ пустынь,
Вьюга мчится надъ гробницей
Ледяныхъ твердынь.
Та гробница молча внемлетъ
Гостьѣ дальнихъ странъ,
И въ гробницѣ молча дремлетъ
Грозный океанъ.
И на сводъ ея кристальный
Тяжело легла,
Словно пологъ погребальный,
Вѣчной ночи мгла.
Только изрѣдка возникнетъ
Въ нѣдрахъ мертвыхъ водъ
Трепетъ жизни и проникнетъ
Сквозь недвижный сводъ.
Сквозь широкіе разрывы
Ледяной стѣны
Вдругъ поднимутся приливы
На хребтѣ волны.
Сила влаги вольной, смѣлой,
Рвется изъ оковъ,
Затопляя саванъ бѣлый
Дѣвственныхъ снѣговъ.
Одѣваясь сѣрой тучей,
Мглистыхъ слезъ плащомъ,
Подъ дыханьемъ стужи жгучей
Пѣнится ключемъ.
И сквозь новые проходы
Льется вновь и вновь,
Какъ изъ сердца крикъ свободы,
Какъ изъ раны кровь.
Въ самый полдень мгла рѣдѣетъ,
И, во мглѣ горя,
На востокѣ слабо рдѣетъ
Краткая заря.
И, отбросивъ свѣтъ минутный
На лицо зимы,
Исчезаетъ въ безднѣ смутной
Молчаливой тьмы.
Каждый вечеръ надъ холмами
Ледяныхъ полей
Бѣлый паръ ползетъ клубами,
Какъ огромный змѣй.
То подъ мѣрный стонъ мятели,
Спрятавъ грудь въ туманъ,
Сквозь невидимыя щели
Дышитъ океанъ.
Иногда во мглѣ морозной
Пролетаетъ гулъ,
Словно стужи натискъ грозный
Толстый ледъ встряхнулъ.
То мгновенной полный дрожи,
Повернулъ свой станъ
На кремнистомъ жесткомъ ложѣ
Сонный океанъ.
Вотъ, прорѣзавъ пологъ мглистый
На краю небесъ,
Первый проблескъ золотистый
Вспыхнулъ и исчезъ.
И на бѣлыя равнины
Алымъ флеромъ лёгъ
И въ осколкахъ каждой льдины
Радугу зажегъ.
Но подъ пышной, безпорочной
Снѣжной пеленой.
Такъ же спалъ въ гробницѣ прочной
Океанъ сѣдой.
Вотъ повѣялъ вѣтеръ южный:
Прошумѣлъ и вдругъ
Смылъ слезой дождей жемчужной
Саванъ бѣлыхъ вьюгъ.
И «хабуръ»
[1], одѣтый въ блестки,
