Я вскочила и зашагала по комнате. Фалькер сидел неподвижно, прикрыв глаза. Мой гнев не вывел его из себя, он лишь печально покачал головой в ответ на мою вспышку.
— Сядь, девочка. Я не мог бы рассказать тебе об этом, даже если бы и захотел. Клянусь, — он посмотрел на меня свои тоскливым взором, и я почему-то ему поверила.
Снова усевшись на шкуры, я прислонилась головой к холодной стене и вздохнула.
— А я было уже начала надеяться, — скривила я губы в злой усмешке. — Знаешь, эта тайна ведь давно уже мучает меня, словно бы это так важно…
— Это действительно важно. Это не только тайна Лисаны, это и твоя тайна. Из-за этого ты такая, какая есть.
Немного помолчав, старик заговорил вновь.
— Знаешь, я ведь могу рассказать тебе кое-что другое, что тоже тебя заинтересует. Говорить об этом мне не запрещено.
— Не запрещено?
— Неважно, — он снова покачал головой. — Так ты будешь слушать, девочка моя?
— Конечно, я слушаю.
— Твою мать нельзя назвать мудрой женщиной, ведь будь она мудрой, она бы не оказалась в Скьялл. Но всё же частицу древних знаний ей удалось сохранить. Когда-то очень давно существовал древний народ — люди называли их Тенями, но сами они предпочитали другое название — ЭльСаил — властители времени. От них осталось немного — несколько артефактов, затерянных в веках, пара загадочных монументов и несколько слов их языка — языка Времени. Два слова этого языка тебе отлично знакомы. Одно из них — Скьялл, Вечная Тюрьма. Другое — твоё собственное имя.
— Моё имя?
— Да, Леанисса — Песня Ночи. Красивое имя, не так ли?
— Песня Ночи, — медленно протянула я, катая слова на языке, словно гладки шарики, — Да, это действительно красиво. Но откуда Лисана знала этот язык?
— Она и не знала, — медленно проговорил старик, — это был подарок ей. Один из самых ценных подарков, которые она получила тогда.
— От кого? Кто подарил ей эти подарки? Фалькер?
Старик весь побелел, он судорожно хватался за горло, царапая его длинными кривыми ногтями почти до крови. Белки глаз покраснели, вены выступили под тонкой желтоватой кожей маленькими холмиками.
— Фалькер, что с тобой?
Я неуверенно коснулась его руки — холодная и сухая, как камень.
— Я слишком много сказал, — прохрипел узник. — Он не любит этого.
— Он? О ком ты говоришь?
— Уходи… — простонал старик, — пожалуйста, уходи, Леанисса. Я сказал тебе всё, что мог, и даже больше, чем был должен. А теперь иди…
Я поспешно проскочила через решётки и, отойдя на достаточное расстояние, замерла, прислонившись к стене.
