Тут ему снова попалось на глаза испортившее ему настроение приглашение. Быстро нагнувшись, Шон поднял его и, пока шел к двери, прочитал еще раз. Задумчиво похлопал жесткой карточкой по открытой ладони. Медленно, тяжело ступая, вышел на солнце и зашагал по широкой лужайке.
На искусственном островке посередине озерца стояла беседка, к которой вела узенькая перемычка, соединяющая островок с лужайками.
Там уже собрались домочадцы и гости. Они сидели вокруг стола, установленного в тени под крышей беседки; эта крыша имела безумно мудреную конструкцию, с затейливой чугунной решеткой, раскрашенной карнавальными красками. Вокруг островка уже караулила стайка диких уток – птицы громко крякали, выпрашивая кусочки печенья или пирожных.
Сторма Кортни увидела идущего по лужайке отца; радостно пискнув, она выскочила из-за стола, где пила с остальными чай, и помчалась по перемычке, чтобы встретить его раньше, чем он дойдет до озера.
Шон легко подхватил ее, поднял, как ребенка, и поцеловал, и она всей грудью вдохнула его запах. Это был один из любимейших запахов в ее жизни, как запах дождя, падающего на горячую сухую землю, запах лошадей или моря. Отец для нее обладал особым, только ему свойственным запахом старой, блестящей от времени кожи.
Когда он опустил ее на землю, она взяла его за руку и прижалась к нему, пристраиваясь к его неторопливому шагу.
– Ну как прошло у тебя свидание за ланчем? – спросил он, с высоты своего роста глядя на ее прелестную головку.
Она закатила глаза, а потом искоса бросила на него свирепый взгляд.
– Он очень приличный молодой человек, – строго сказал Шон. – Превосходный молодой человек.
– О папочка, в твоих устах это звучит как «дурак» и «зануда».
– Послушайте, юная леди, я бы хотел напомнить вам, что он учится в Оксфорде, что он стипендиат Родса, а отец его – председатель верховного суда.
– Да мне все это известно… но, папа, он такой противный, в нем нет никакой остроты… он же совсем не клёвый!
Шон на секунду даже растерялся.
– А позволь узнать, что значит «не клёвый»?
– Не клёвый, и все. Это слово не имеет четкого определения, – с серьезным видом ответила она. – Вот ты у меня клёвый! Ты самый клёвый мужчина из всех, кого я знаю!
Услышав это заявление, Шон почувствовал, что все его отеческие советы, все слова недовольства ее странным поведением вылетели из головы, как стаи ласточек, отправившихся на север. Он улыбнулся и покачал головой:
– Не подлизывайся, твоя лесть на меня не действует.
