Прошла еще минута, прежде чем шум услышал и Шерлок, потом появился отблеск света в тоннеле, куда недавно удалился тюремщик, потом показались две фигуры.
— Шерлок, братан. Ты меня вытащил. Век помнить буду, я уже отчаялся надеяться на что-нибудь. Каторга или новый перс. Жуткий выбор. Я теперь твой должник.
Обратная дорога из тюрьмы на волю была много короче и приятнее. Мысль, что скоро можно будет покинуть эту юдоль скорби, избавиться от тягостного давления мрачных подземелий и спертого, влажного воздуха, эта мысль добавляла оптимизма и темпа движениям. Даже тюремщик приободрился, ожидая, что вскоре сможет вернуться ко сну на рабочем месте.
Покинув тюрьму, приятели шли уже не торопясь, наслаждаясь прогулкой по ночному городу. Тихо, ветерок теплый и сухой, запахи цветов из многочисленных скверов, свет обеих лун, которые сегодня были обе почти в зените.
— Гуслик, ты мне объясни, как ты вообще в тюрьму попал?
— Замели, за компанию. Я в квартале художников чердак снял. Конура два на два, но легальный адрес, спать и выйти из игры есть где. Зато дешево. Там же встретил одного перца. Его послали нанять музыкантов. Он в этом лох полнейший, а я разбираюсь.
Помог приятелю, а он меня с собой взял, якобы я с этой группой. Вроде антрепренер. Я губу раскатал, думал, что на праздник попаду. Поесть, попить на халяву, зрелища всякие. Попал, причем по крупному. Вроде богатый дом, и район далеко не трущобы. Только я на кухне пристроился к гусю фаршированному овощами, как всех повязала стража. Сразу в суд.
Тут тебе не там, не рассусоливают. Музыканты все поклялись. Что ни сном, ни духом. Ничего не крали, ничего не знают и к криминалу отношения не имеют. А я? Утка — это раз, прежние дела — это два, по притонам я сегодня собирался пройтись — это три. Не в этот фешенебельный, конечно, не мой уровень, но при таких делах клятва всеми богами может кончиться плохо.
А на суде меня на год каторги. Просто за то, что я туда пришел. Сначала я обалдел, а потом мне сказали, что там попался крутой вор. Жаль я его не видел, даже прозвища не узнал. Вообще ни с кем, ни о чем не поговорил. Прикинь, почти законно съел два крылышка утки и год каторги.
— И что? Теперь будешь всегда платить за еду?
— С чего бы? Это сегодня мне не повезло очень. Редкий случай, уникальный. Я теперь пойду везде пройдусь и об этой истории расскажу.
— Пойти ты пойдешь, но рассказывать ничего не будешь. Официально ты на каторге, я тебя вытащил для помощи в моем деле. Дело важное, и если все получится, то с тебя этот приговор окончательно снимут. Если же что-то всплывет, и пойдут об этом слухи, то ты будешь беглый каторжник, а это уже новый приговор и лет десять, а то и пятнадцать.
