Он стоял на ледяном ветру на пороге ночи и, глядя вслед промчавшейся машине, беззвучно шептал "спасибо", а огромный, прекрасный, жестокий город засыпал мелкий, первый в этом году октябрьский снег.
ВРЕМЯ СТОЯНКИ ПОЕЗДА -- ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ
В тот августовский день с севера позвонила тетя Поля, непутевая младшая сестра матери. Позвонила соседям, Нечипоренкам, жившим в двухэтажном кирпичном доме, те бросились звать мать, еле успели. Домой мать вернулась с сияющим лицом: оказалось, тетя Поля замуж выходит. И тут же отправила Васька на станцию, к бабе Вере, сообщить радостную весть.
Его все называли по доармейской кличке - Васёк, и это его немного злило. Он успел уже закончить школу, и хорошо закончить, с двумя четверками, отслужить два года в танковых войсках, теперь работал помощником комбайнера и казался себе очень взрослым, солидным мужчиной, знающим жизнь. И внешне уже не пацаненок, каким уходил в армию: высокий, широкоплечий, со светло-русыми усиками на загорелом лице. А все "Васёк", "Васёк"!
На станцию он пошел нехотя - жарко очень, хоть и было до нее всего пятнадцать минут ходьбы. В такую жару даже собаки спят в тени, куры прячутся. Пока шел, только одного человека и встретил, а ведь Семихатки село большое. Большое село и крупная железнодорожная станция, где всегда, в любую погоду кипит жизнь.
Многие сельчане работают при железной дороге, и в том числе баба Вера. Проходящие поезда в Семихатках останавливаются на 10-15 минут, а иногда даже по полчаса стоят, пассажиры выходят на перрон размяться. А тут им и пирожки предлагают с повидлом, рисом, маком, и чебуреки с мясом, и мороженое, и киоск "Союзпечати". Тут же и баба Вера сидит на маленькой самодельной табуреточке, за импровизированным прилавком из старого ящика, покрытого куском выцветшей клеенки, продает белые, тыквенные семечки.
Еще на подходе услышал он протяжный гудок поезда, и подумал, что к бабе Вере клиенты прибыли. И точно, перрон был полон народу: один поезд стоял на путях, другой, "Симферополь-Киев", только что подъехал.
-- Станция Семихатки. Время стоянки поезда "Симферополь-Киев" пятнадцать минут, -- металлическим голосом объявила в громкоговоритель дежурная по станции.
В жарком воздухе чувствовался запах гари. У вагонов уже стояли кучки разомлевших, с красными от вагонной духоты лицами пассажиров. Осмотревшись, они разделялись - мужчины шли к пивной бочке, матери семейств покупали съестное, чинные старички шли к киоску за "Советским спортом", а дамочки за журналом "Советский экран". И все хотели мороженого, мигом образовалась очередь. Откуда-то доносилась песня Софии Ротару: "Стара печаль моя, стара, Пора забыть ее, пора, Но я печаль не тороплю, Я все равно тебя люблю!" Все как обычно, все как всегда, тысячу раз он это видел.
