Приблизительно в это же время я узнал, что содержащийся в Петропавловской крепости Бакай за знакомство со мной высылается в ссылку в отдаленные места Сибири. Когда он был еще в петербургской пересыльной тюрьме, я из Терпок снесся с ним и просил его под предлогом болезни задержаться в одном из ближайших городов Сибири. Я ему обещал устроить побег. Вскоре я узнал, что Бакаю удалось задержаться, кажется, в Тюмени. Тогда я туда послал Софью Викторовну Савинкову, сестру Бориса Викторовича[90], и через нее предложил Бакаю бежать за границу, обещая ему обеспечить там его проживание, если он пожелает помогать мне в моих разоблачениях.
В Тюмени Бакай на несколько дней был выпущен из тюрьмы на вольную квартиру. Савинкова отыскала его и передала ему мое поручение. Но в то время, как они разговаривали, к Бакаю неожиданно нагрянула полиция. При обыске ничего подозрительного найдено не было. Савинкову Бакай отрекомендовал как только что приехавшую к нему жену.
Бакаю было объявлено, что на этих днях он высылается дальше в Сибирь. В тот же день Савинкова и Бакай, отдельно друг от друга, тайно выехали из Тюмени. Через несколько дней они благополучно, в одном поезде, приехали ко мне в Териоки.
Один из первых вопросов, с каким обратился ко мне Бакай, был такой:
— Кому Вы, Владимир Львович, говорили, что устраиваете мой побег?
Я ему категорически ответил:
— Никому!
— Странно! — сказал Бакай. — В Тюмени меня должны были арестовать по телеграмме из Петербурга в Тобольск. Значит, в Петербурге кто-нибудь донес о том, что Вы устраиваете мне побег.
Я продолжал категорически утверждать, что никому не говорил об его побеге. Но я с трудом мог скрыть от него, какую бурю во мне он поднял этим своим вопросом.
Об этом побеге я сказал Чернову. Чернов, как оказалось, сообщил об этом Азефу, а Азеф, следовательно, мог сообщить эти сведения в департамент полиции. Благодаря его доносу могла быть послана телеграмма в Тобольск о том, чтобы немедленно выслать Бакая в Обдорск. Я не сомневался, что Азеф — предатель и что, следовательно, он не только мог донести, но он уже донес в департамент полиции о готовящемся побеге Бакая. Имя Бакая в моем разговоре с Черновым, кажется, не было названо, но в городе известно было, кто из служащих в департаменте полиции был только что выслан в Сибирь за сношения со мной. Во всяком случае, это хорошо знали в департаменте полиции. По времени все совпадало: Чернов о побеге Бакая сообщил Азефу, а Азеф мог успеть сообщить в департамент полиции.
