Лера закрыла глаза.
Ее это не касается.
Она на отдыхе.
Под удаляющиеся звуки грозы, было слышно, как кто-то прошел около ее кровати. Она почувствовала холодок, прокравшийся тонкой струйкой по позвоночнику и готова была поклясться, что этот «кто-то» склонился над ней — холодное дыхание легко коснулось щеки.
В летней кухне тихо тренькнула посуда, скрипнула под кем-то невидимым в темноте табуретка. Хлопнула входная дверь, и, наконец, все стихло. Кроме дождя.
Было уже шесть часов.
В небольшую комнату испуганно заглянуло ароматное южное утро.
Лера, протяжно выдохнула, успокаиваясь, и, кажется, только задремала, как почувствовала, что через нее перешагивают — это проснулась Ритка, поплелась умываться и заваривать утренний чай.
В кухне летнего домика, отведенного тетей Азалией, дальней Леркиной родственницей, для своих детей и приезжих родственников, весело зашумел чайник.
Лера укрылась с головой одеялом, демонстративно отвернувшись к стене.
Разговаривать с соседями по комнате не хотелось.
Гаша и Максим, дети тети Азалии, шептались рядом. Сквозь зыбкий сон до Лерки доносились обрывки встревоженных фраз:
— Ты его видела, Гаш? — душным шепотом спрашивал Максик.
— Кого? — голос Гаши, как обычно, суровый и неприветливый.
— Дедушку?
Та фыркнула:
— Какого еще дедушку! Макс, не выдумывай! Иди чистить зубы и гулять.
Скрипнула кровать. Максик сопел, но не уходил, топтался рядом.
— Гаша, — тихо прошептал он, — я боюсь.
— ЧЕ-ГО?
— Я знаю, ты тоже его видела, — утвердительно прошептал мальчик. — Ты специально не говоришь мне. Но я вот думаю… А вдруг, он пришел за мной?
Он еще раз тревожно вздохнул и вышел из комнаты.
В Лерку тут же полетела подушка, с шумом попав аккуратно по голове.
— Эй, ненормальная! Подъем! Здесь тебе не санаторий!
«Ненормальная» — это Лерка. Отправляя к своим родственникам в уютный приморский городок, ее мама имела неосторожность обронить, что дочери надо бы подлечить нервы, успокоиться.
Одной этой фразы хватило, чтобы тетя Азалия нафантазировала у своей дальней родственницы, бедной девочки с такими серыми печальным глазами, пережитый огромный стресс, депрессия, может, даже, психологическая травма. И, из лучших побуждений, предупредила об ее особом состоянии дочь с сыном и Риту, приехавшую чуть раньше Леры родственницу из Питера.
И вот что из этого получилось.
Лерка села на кровати, с вызовом разглядывая Гашу:
— Тебе что, больше всех надо? Чего ты ко мне лезешь?
Гаша, высокая, крепкая, хоть и ровесница Лере, но на вид старше своих шестнадцати лет, провела гребнем по густым, шелковистым волосам, своей гордости, и предмету неистовой зависти одноклассниц:
