В селе залаяла собака. Шмиль вздрогнул. С того времени как под Харьковом погиб лейтенант Василий Рябчиков, когда они пробирались к своим, Шмиль возненавидел этих «друзей человека». Собаку, что накинулась на Рябчикова, он пристрелил. Но спасти лейтенанта не смог. Немец, поводырь собаки, сразил Василия очередью из автомата. С тех пор собачий лай всегда терзал душу Шмиля. «Выживу — разыщу близнецов Рябчикова — Романчика и Еленку, заберу к себе!..» — повторял всякий раз он мысленно, как только слышал собачий лай.
Гутыря и Шмиль пополнили диски автоматов и обоймы пистолетов патронами, осмотрели гранаты и подрыватели к ним, затянули потуже парашютные стропы на сапогах. Тонкие, прочные парашютные стропы они всегда носили с собой. А перед боем, перед выходом в разведку подвязывали ими на всякий случай сапоги.
— Я оставлю вам, товарищ старший лейтенант, полевую сумку. Мешать будет. В ней письма, документы, — обратился к ротному Гутыря.
— Давай, — кивнул Сероштан. — И отправляйтесь. Мы прикроем вас. Будьте осторожны.
Шмиль и Устин побежали среди кустов лещины и сосенок, которыми заканчивался лес, ко рву, тянувшемуся до самых огородов. В нескольких шагах от рва — хорошо укатанная дорога. И ров и дорога пересекали поле в том месте, где оно немного возвышалось. Скрытые этим холмиком Шмиль и Устин небыли видны немецким пулеметчикам. «Мертвую зону» они преодолели быстро. Оба высокие, поэтому бежали, наклонив головы. Когда добрались до рва, пулеметчик на хлеве заметил их, дал длинную очередь.
— Собака! — выругался Шмиль.
— Ложись! — крикнул Устин.
Оба прыгнули в ров, прижались к влажной земле.
Пулеметчик дал еще одну очередь. Пули просвистели над головами.
В ту же минуту отозвались и пулеметчики мотострелков. Немцы перенесли огонь на них. Этим воспользовались Шмиль и Гутыря. Где ползком, где перебежками они стали продвигаться по рву к селу.
«Интересно, сколько же километров я прополз с тех пор, как начал служить на границе, с августа сорокового до сегодняшнего октября сорок третьего?» — стал прикидывать Шмиль.
Где-то в селе опять залаял пес.
В роду Мукаговых, как везде в Осетии, уважали собак — помогали они пасти скот. Шмиль всегда кого-нибудь пас: гусей, овец, коз, волов и, наконец, коней — пасти их доверяли только опытным, надежным пастухам. Собаки были верными помощниками ребят-чабанов. А его дедушка называл собаками злостных, завистливых, чересчур горячих «кровников», готовых ради какой-нибудь мелочи начать драку с другим родом. «Дурные они собаки… — говорил он. — Ведь это ж только собаки бросаются в драку без всякой на то причины».
