Тито, шатаясь от усталости, убрел под диван, волоча в зубах кусок горбушки — восстанавливаться.
За оставшийся ему дома час Сергей решил навести порядок в материалах по исследованиям. Вытащил папки с надписью «Дело №» и принялся раскладывать записи в хронологическом порядке. Странно, но, против обыкновения, записи в общем и лежали по порядку, хотя и были как-то странно помяты. Сергей внимательно осмотрел папки. Нет, не может быть. «С этими делами я совсем с катушек слечу, — подумал он. — Мало мне крысы-гипнотизера и телепата, но чтобы он еще и черновики читал?.. Тьфу ты». Он почувствовал усталость от чередующихся безумных ситуаций и посмотрел на пишущую машинку. Вроде бы я ее закрывал? Или нет? Да что ж за ерунда-то в голову лезет! Посмотрел на стопку дефицитной чистой бумаги. Потом в корзинку под столом. В корзинке лежали клочки испорченных листов, все как обычно… Нет, и тут непорядок: Сергей обычно просто комкал испорченные страницы, а рвать-то зачем? Тем более так мелко? Чувствуя себя идиотом, он выгреб из корзинки обрывки и попытался их сложить. Но тут до его замутненного сознания дошло, что Варвара Никаноровна давно уже что-то ему говорит, причем тон ее голоса угрожающе повышался. Оказалось, она требовала старых газет для протирки окон.
— Да-да, мама, конечно, — невпопад ответил он и поспешно сгреб все обрывки в ящик стола. К счастью, на содержимое письменного стола гигиеническая активность маменьки пока что не распространялась. «Потом, потом, это надо разъяснить», — смутно подумал Сергей и поплелся на кухню.
Когда в среду утром Сергей не появился в институте, Прохоров серьезно обеспокоился. Как же так? Они же договорились! Такой важный разговор остался неоконченным! Не надо было вчера Меренкова отпускать… Но ведь и настаивать на продолжении тоже не имело смысла — Сергей выглядел совершенно ошеломленным, опрокинутым, неспособным к здравому суждению. Ему необходимо было дать хотя бы выспаться как следует.
Но так Прохорову казалось вчера. А сегодня уже одолели сомнения, стоило ли прерывать разговор. Ведь риск! Ох, какой риск! Откуда ему, Прохорову, известно, что рядом не было второго Наблюдателя? Запросто могли подослать. Дело для Общества нешуточное…
И вот, как будто бы осматривая и обнюхивая свой изготовленный накануне рогалик (очень удался! поверхность — ровная, золотистая; мякиш — однородный, упругий; угол захода концов соответствует спецификациям заказчика), а после отсиживая на зачете, Прохоров мысленным взором напряженно осматривался по сторонам. Но впустую — ни внутри института, ни на территории, ни рядом на бульварчике он не смог почувствовать никого, кто был бы одарен парацельсиевыми способностями. К полудню его напряжение чуть спало — у секретарши среди возбуждающих эмоций по польским сумочкам, замеченным вчера в городском универмаге, и злобных порывов в адрес подлого негодяя Юрки (разбираться, что это за Юрка, Прохоров не стал) зафиксировалась зависть к Меренкову, который позвонил утром отпрашиваться до двух часов по важным личным причинам.
