— Постойте, молодой человек! Постойте!
Никита нехотя остановился. Старик вытер большим клетчатым платком лоснящуюся на солнце лысину и, кое-как отдышавшись, быстро заговорил вкрадчивым скрипящим тенорком:
— Вы что, молодой человек, тоже дачкой академика интересуетесь?
— Нет, с чего вы взяли?
— И-и, милый, меня не обманешь. Видел, как вы туда из-за дерева посматривали. Только скажу вам, днем вы там ничего не увидите. А вот ночью…
— Что же ночью?
— Ночью-то что? Сейчас я все расскажу. Но допрежь всего одно поясненьице. Тут, в даче академика, проживает кто? Ну, само собой — академик Лев Яковлевич Гридин. Потом — Анна Петровна Гридина…
— Почему Анна Петровна? Анна Львовна, наверное, — решил уточнить Никита, поняв, что речь идет о тетке Инги.
— Вы не перебивайте меня, молодой человек, не перебивайте, а только слушайте. Так вот, кроме академика, живет тут женщина по имени Анна Петровна Гридина. Потом — внучка академика Инга Никитична Гридина, сродственник их, племянник двоюродной сестры академика Семен Игнатьевич Ягодин. И еще домработница-кухарка Глафира Сергеевна Чернышева. И все! Все, молодой человек! Я сам по домовой книге сверялся. Я ведь тут рядом живу, на соседней даче.
— А для чего вы все это мне рассказываете?
— Сейчас узнаете, для чего. Так вот, все эти граждане, мной перечисленные, — люди как люди, то есть ночью спят, а днем заняты, кому чем положено. Но вот когда все кругом заснут, глухой ночью, стало быть, выводит академик в сад кого-то или что-то еще. Что это за существо, я точно не скажу. Человек не человек, но и не скотина, не кошка, скажем и не собака. Так вот, выводит академик это существо из дому, и с час, с полчаса по саду с ним гуляет. Когда молча, а когда вроде и перебросятся они двумя-тремя словами. Ну, погуляют они таким манером, потом — шасть и опять в дом! До следующей ночи. И так все время.
— И вы все время за ними следите?
— А как же! Как есть почти каждую ночь.
— Зачем?
— Как зачем?! Вы что, не слышали, чем академик-то занимается? Он, сказывают, тут у себя в пробирках всякую нечисть выращивает. И по ночам ее, стало быть, выгуливает. А я честный человек. Я свое понятие имею. Вот послежу за ним еще месяц-другой, выведаю все, что надо, и дам знать куда следует. Потому как никто не имеет никакого полного права разводить какую ни на есть нечисть.
— Да бросьте! Что вы мелете? Какую нечисть? Вы же сами говорите, что иногда они разговаривают меж собой.
— Ну и что с того? И с нечистью, стало быть, можно разговаривать. Я так думаю, что академик и существо это окаянное…
