— А вы не разделяете этой его страсти?
— Все должно иметь меру. У деда ее нет. Но мне жаль этого бедолагу. Очень жаль! Не нашел человек места в жизни, не смог стать нужным другим людям. Только…
— Только всех несчастных не пережалеешь? — подсказал Никита.
— Не в этом дело. Но он всегда смотрит на меня так, будто именно я виновата во всех его несчастьях. С какой стати? Странный человек…
— Но кто он, рабочий, служащий, пенсионер?
— Когда-то таких людей называли бродягами. Теперь придумали не менее выразительное и не менее страшное слово — бомж. Ну да Бог с ним! Вот мы и пришли. — Она открыла дверку сарайчика, взяла спрятанный там ключ от лодки и черпак. — Берите весла, а я отомкну лодку. Да не думайте больше об этом человеке. Всех несчастных действительно не пережалеешь.
Через несколько минут они отчалили от берега, и лодка легко заскользила по чистой, прозрачной, как стекло, воде.
— Обратите внимание на эти всплески там, вдали, — это рыба играет, — заметила Инга, умело орудуя веслами. — Под тем берегом ее особенно много.
— Да, похоже, что так. А кто вас научил так искусно грести?
— Никто, я сама. Дед с детства водил меня сюда. Он был заядлым рыболовом.
— Почему был?
— Слишком часто нездоровится ему в последнее время. В этом году он ни разу не выбрался на озеро. Боюсь, не слег бы совсем. Что я буду тогда делать? Тетя ведь тоже больна. А дядя Семен почти чужой человек.
— Кроме него и вашей тети, у вас нет никаких родственников? — спросил Никита, вспомнив спор подвыпивших стариков о загадочной покупке Гридина.
— Нет… Впрочем, есть еще у дедушки двоюродный брат, бывший крупный партийный работник. Но я его ни разу не видела. Дед не поддерживает с ним никаких отношений: слишком недобрыми делами прославился он на своем посту. Да и сейчас, говорят, не перестает мутить воду. Словом, как я поняла, — неприятнейшая личность! Под стать всем бывшим партноменклатурщикам. В последние годы дедушка даже не упоминает о нем. Хотя живет он где-то неподалеку.
— В вашем городе?
— Да, кажется, в обкомовских домах, тех, что возле лесопарка. И это единственный человек, которого можно было бы назвать нашим родственником. Больше нет никого ни здесь, ни в каком другом месте. С нами, правда, живет еще одна женщина, домработница Глафира Сергеевна, или тетя Глаша, как я ее зову. Добрая, душевная женщина. Дедушка привез ее откуда-то из деревни, сразу после нашего несчастья. И теперь она нам как родная. Но это совсем посторонний человек.
