— Нет, Инга, их ничто не убедит. Внедрение нового всегда сопряжено с известным риском. И хоть в данном случае риск совсем невелик, они боятся его, как черт ладана. Дело осложняется тем, что в нынешних условиях рынка кафедра, как и весь университет, посажена на хозрасчет, и в случае неудачного эксперимента ей придется платить неустойку.
— И много платить?
— Очень много. Но это не имеет значения. Я уверен, что неудачи не будет, все просчитано и проверено неоднократно. А они…
— А они этого не понимают?
— Они просто не хотят понять.
— Что же теперь будет? Вам придется все-таки уехать, и я… — Голос Инги дрогнул. — И я опять останусь одна? — закончила она чуть слышно.
Он взглянул ей в глаза. В них была теперь боль, тревога. И робкая надежда.
И этот тревожный, ждущий взгляд, эти дрогнувшие, как на ветру, ресницы, этот несмелый, упавший до шепота голос вмиг отозвались в нем лавиной нежной жалости, захлестнули ответной болью, заставили забыть обо всех неудачах и бедах.
Да разве можно было даже помыслить, чтобы покинуть ее, такую слабенькую, такую беззащитную, оставить одну со всеми ее горестями, страхами, переживаниями, отказаться от собственного обещания помочь справиться с бесчисленными невзгодами, выпавшими на ее долю?
— Нет, Инга, я никуда не уеду, — твердо ответил Никита. — Это было бы слишком большим подарком моим оппонентам-перестраховщикам. И потом… Не могу я теперь уехать отсюда… — Эти последние слова вырвались сами собой, помимо его воли, и он смущенно замолк, поспешно отведя глаза в сторону.
— Почему? Почему не можете? — не дала ему отмолчаться Инга.
— Ну… просто не могу… — окончательно смутился Никита. — Я вам после скажу почему.
— Ладно, — улыбнулась Инга вновь посветлевшими глазами. — Я не обижусь, если и совсем не скажете. Главное, что останетесь здесь, и я по-прежнему иногда смогу вас видеть. Только… Что же теперь будет с вашей работой? Ведь в прошлый раз вы сказали…
— Я и теперь не сдамся на милость этим «зубрам». Попробую связаться с производством сам, минуя кафедру.
— А это возможно? Вы уже знаете, как это сделать?
— Я еще не знаю точно, как это получится. Но я должен это сделать. Должен во что бы то ни стало!
— Дай Бог, чтобы все у вас получилось. Я так хочу этого, так переживаю за вас! А вот и озеро. Сейчас вы его увидите.
Озеро открылось сразу, всей своей ширью, как только они поднялись на пригорок и вышли на опушку леса. Огромное, сверкающее под солнцем в окаймлении высоких, поросших лесом берегов, оно казалось гигантским самоцветом, вставленным в малахитовую оправу.
