Кузьма вышел на крыльцо, сел на ступеньку... Сдавил голову руками и сказал вслух с тихим ужасом, счастливо:
– Елки зеленые!
Встал, пошел в избу.
Платоныч разговаривал с Николаем. Агафья убирала со стола.
Кузьма на мгновение задержался у порога, потом быстро снял с вешалки свой кожан, шапку и, не глядя ни на кого, вышел. Платоныч сделал вид, что не заметил этого. Хозяева действительно не заметили.
А Клавдя смотрела через узкую щель в горничной двери и улыбалась. Через некоторое время вышла и она. Платоныч как бы между прочим проводил ее глазами и продолжал беседовать.
Было тепло. Буйный апрель, навоевавшись задень, устало прилег, шелестя прошлогодней, жухлой листвой. Густым током наплывал тяжкий запах талой земли.
Молчали. Опять Кузьма думал, что нужно же, черт возьми, что-нибудь говорить, и не мог выдавить из себя ни слова. Шалый низовой ветерок, играя, налетал то сбоку, то мягко и осторожно подталкивал сзади, раздувал цигарку, подхватывал искорки, и они впивались в темноту и гасли шагах в трех впереди.
Рядом, совсем близко шла Клавдя. Она раза два поймала его за рукав, негромко сообщая:
– Ой, я осклизнулась...
Кузьма неловко поддерживал ее.
– Мы куда идем? – спросил он.
– На вечерку. А что? Тебе не полагается?
– Да ну!..
– А вы надолго приехали?
– Неизвестно.
– А зачем?
– Это... я потом расскажу. Вообще – вам помочь жизнь наладить. По-новому.
Клавдя неподдельно изумилась:
– Господи, да какие же вы помощники?!
Кузьма как-то сразу осмелел. Ее изумление задело его за живое.
– Это ты рано так о нас... Зря, пожалуй. Ты ведь не знаешь ничего.
– Чего я не знаю?
– Понимаешь, какая штука!.. – громко начал Кузьма. – Живут на земле люди. Всякие, конечно, люди... – он кинул на дорогу окурок и полез снова за махоркой. И замолчал. Хотел рассказать ей про счастье, что это такое, но почему-то осекся, застыдился. С горечью отметил: «Заорал чего-то, как дурак». Вспомнил про «теленочка».
– Ты чего замолчал?
Кузьма кхакнул, глубже надвинул на лоб шапку. Неожиданно для себя, довольно резко, непонятно для чего и с какой стати заявил:
– Живешь ты, Клавдя, и, видать, никакого тебе дела до других. Нельзя же так, елки зеленые! – замолчал и подумал: «Сейчас повернется и уйдет».
Но Клавдя и не думала уходить. Тогда он упрямо сказал:
– Так, конечно, легче. Но также нельзя...
– Ты чего это? – спросила Клавдя серьезно.
– Что?
– Ты почто так со мной разговариваешь?
Кузьма промолчал. Он сам не понимал, что с ним происходит. Клавдя тоже замолчала. Потом вдруг сказала:
