Германский коллега решил сменить тему.
– По моему чертежу строили бейшлот? Это – фантастика. Править страной может кухарка. Чертёж рисовать – трудно… – заалел германец ложной скромностью.
Ники чмокнул кузена в мохнатые баки.
– Завидую я тебе. По-доброму.
– А я тебе – нет.
Оба загрустили и вернулись к картам.
Вилли проиграл Ники Польшу и теперь поставил на карту африканские колонии, надеясь отыграться.
Паровоз свистел во тьме ночи и нёс братьев по бескрайним просторам. Было в этом что-то великое, масштабное, историческое, на что было откровенно наплевать мечтающей выспаться охране императоров. Они жались в тамбуре друг против друга, ожидая провокаций, но если бы внимательно присмотрелись к своим и чужим рукам, то увидели бы, что всё это руки простого рабочего люда – слесарей и пахарей, просто поставленных в стеснённые обстоятельства на голодно урчащий желудок.
Готтофф не хотел жениться. Страха не выказывал – одно упрямство.
– Я ей жизнь испорчу! – противился Готтофф.
– Так-то оно так, – соглашались братишки.
– Ты – сопли не распускай. Мы тебя знаем. Не проведёшь, – забурчал паровой машиной боцман. – Ты думай, что ты можешь ей дать.
Моряки оглядели всё имущество Чая – казённая простынь и такая же пижама.
– Я в широком смысле, – вздохнул боцман.
– Ну если в широком! – Готтофф протянул так, как будто давно знал ответ и только ждал, когда его спросят.
– Ну и? – боцман взглянул на часы. Варягов сегодня ещё ждал ужин в благотворительном собрании агрессивно настроенных феминисток.
Чай вскочил с постели и сразу ухватился за спинку кровати, качнувшись под 60 градусов.
– Штаны одолжите.
Боцман покачал головой, выскользнул из палаты и через несколько минут вернулся обратно, держа в руках брюки, пиджак и сорочку одного с Чаем размера. За спиной командира одно мгновение было видно обнажённого профессора, мучавшего труп Готтоффа электричеством.
Чай очень скоро стал похож если не на жениха, то на приличного студента.
– Дом на меня губернатор оформил в Венеции, – признался Готтофф. – Барышне сгодится. Без меня ей ключи не дадут. Очень отец её в строгости держит, вроде как неродной.
– Что земли там? Много? – заинтересовались моряки.
– Нет. Сплошная сырость. Вода, и только.
– Рыбалка, значит, будет. Как-нибудь прокормится, – постановил боцман. – Действуй. Барышня надеется, поди.
